Еще один шпион
Шрифт:
Крики и шум сразу прекратились, все посмотрели на него. Леший не без удовольствия полюбовался на вытянувшиеся лица, особенно на Инну Сергеевну, стараниями которой целый отдел управления ФСБ стоит по стойке смирно, майор Евсеев получил зубодробительный втык от начальства, а сам Леший вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, вынужден ходить по квартирам с «проверочками». И это его крайне напрягает.
– А вот жертвоприношения всякие... Это уже хуже, конечно, – продолжил он. – Я понимаю, что вряд ли это были люди. Жертвы, в смысле. Может,
Наступила полная тишина. Мертвая. Сцена из «Ревизора». Участковый помялся, прокашлялся деликатно.
– Я того. Пойду, наверное, товарищ майор. На участке дел много...
– Идите, капитан, – разрешил Леший. – Спасибо за содействие.
– Какие такие... – начал было Димочка и осекся.
Дверь за участковым громко захлопнулась.
Димочка нервно моргнул, всем корпусом развернулся к родительнице, застывшей в позе одновременно комичной и скорбной, с воздетыми к потолку руками. Димочка больше не орал, не гаркал, не метался. Тоном крайнего, бесконечного удивления он спросил:
– Что ты там за чушь написала, мама?
Инна Сергеевна медленно опустила руки. На лицо ее постепенно возвращались краски, домик из бровей обвалился, приняв грозные очертания, а в голосе зазвенел металл:
– Здесь явно какая-то ошибка. Это чудовищная ошибка! – повторила она, глядя Лешему в глаза. – И кто-то за это обязательно поплатится! Вы сами творите беззакония, вовлекаете детей в страшные преступления, а потом еще ходите и стращаете! Я вас насквозь вижу! Я это так не оставлю, вы слышите?..
– Так вот, – сказал Леший, продолжая с того места, где его прервали. – Жертвоприношения эти – ладно, это еще не самое плохое. Там все разрешится рано или поздно. А вот пособничество террористам – это совсем как бы хуже некуда. Вы слышали, конечно, о происшествии на станциях «Лубянка» и «Парк Культуры»? Слышали. Все закрытые подземные коммуникации, как вы понимаете, сейчас на особом контроле, весь мусор, который там валяется, перелопачивается сейчас и проверяется на предмет улик. Окурки, бутылки, слюна там, отпечатки всякие... Вы понимаете. Если подтвердится, что ваш сын наследил в непосредственной близости от места взрыва, то это будет совсем другая статья и совсем другие сроки.
Он открыл папку, достал стандартный бланк. Огляделся, увидел пуфик, присел. Папку уложил на колени. Надписал на бланке сегодняшнее число и время, адрес и фамилию, поставил галочку против графы «подпись предостереженного». Встал и протянул его Михаилу Семеновичу.
– Это что такое? – разлепил губы Поликарповстарший, с опаской глядя на бумагу.
– Это официальное предостережение, вынесенное вам и вашему сыну. Я вас предупредил об ответственности за противоправные действия, разъяснил закон, провел профилактическую беседу. Вы можете подписать...
– Я не буду ничего подписывать! – взвизгнула Инна Сергеевна.
– ...А можете не подписывать. Я сделаю отметку: «От подписи отказались». Этого достаточно. А тут еще и ваш участковый присутствовал при беседе.
– Я буду жаловаться! Это ложь!.. Миша! – она нацелила вытянутую руку в живот мужа. – Ты заслуженный человек! Сделай же что-нибудь!
– Кошмар какой-то. Ужас, ужас... – пробормотал потрясенно Михаил Семенович. – Что же это будет теперь, а?
– А вот поговорю с вашим сыночком, и решим, – туманно сказал Леший.
Дима закрыл дверь своей комнаты, тихо щелкнул замок. Снаружи доносился пронзительный голос Инны Сергеевны. Кажется, она говорила с кем-то по телефону.
– Вы это... Садитесь, – подросток показал на кресло в углу комнаты.
– Молодец, воспитанный мальчик!
Леший сел. На противоположной стене, так чтобы удобно было смотреть с кровати, висел циклопических размеров плоский телевизор. В матово-черном экране Леший видел свое отражение. Смотрелся он здесь как-то не очень. Как чужеродный элемент.
– Это все не шутка? – спросил Дима.
Леший мог бы сказать, что это шутка. Почти шутка. Поскольку в запутанной и вопиюще противоречивой правовой реальности привлечь его даже к административной ответственности никаких шансов нет. Вместо этого Леший сказал:
– Никаких шуток. Какие тут могут быть шутки?
Молодой человек побледнел и сцепил трясущиеся руки.
– Вы меня арестуете? Прямо сейчас?
Леший искал нужную страницу блокнота. Нашел. Нарисовал под фамилией «Поликарпов» ровную линию, довел ее почти до края страницы и опустил вниз под прямым углом. Он подсмотрел это у одного журналиста – тот выделял такими углами информацию, относящуюся к определенному лицу или событию. Ничего особенного, но очень удобно. И смотрится красиво.
– Как давно занимаешься диггерством? – спросил он.
Дима сел на кровать, положил локти на колени, уставился в пол. Леший подождал.
– Так и будем молчать?
В дверь застучали, голос Инны Сергеевны прокричал:
– Вы будете говорить с Димочкой только в моем присутствии и в присутствии адвоката, вы слышите?
И в сторону:
– Миша, ну что ты стоишь, как истукан? Звони скорее Митрохину! Сделай же что-нибудь!..
Дима прислушался, поморщился, сказал:
– Да не диггерство это даже. Баловство одно.
– Хорошо, – сказал Леший. – Как давно балуешься?
– Полгода где-то.
Голова его сохраняла прежнее положение казнимого на плахе, но при этом он то и дело испуганно, по-жеребячьи, скашивал глаза на Лешего.
– И где успели побывать? – спросил Леший.
– Да нигде толком...
– «Бродвей», «Кузница», «Пирожок»? Может, «Адская щель»?
Дима быстро глянул на него и отвернулся.
– Нет. То есть...
Он вдруг выпрямил спину, как на картине «Допрос партизана», и громко отчеканил в пространство: