Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее
Шрифт:
Мы побежали за ними, вопя все громче и стреляя из всех автоматов. Вскоре после этого одна из наших рот встретила нас на перекрестке.
Мы не могли позволить советским войскам спуститься через лес и удрать. Нам приказали догнать и уничтожить их.
Сначала они нанесли нам некоторые потери, убив одного из наших самых выдающихся товарищей, доктора филологии, который получил пять пуль в грудь. Но наш порыв нельзя было остановить. Швыряя гранаты, мы захватили противотанковое орудие, которое русские пытались вытащить из рощи по грязной тропинке. Мы достигли дна долины и оказались
Нам приходилось скользить вниз, сидя на заднице. Подниматься вверх приходилось, цепляясь за камни и корни. Густая растительность испускала удушающие ароматы. Сотни пчел, которые поднялись в воздух во время боя, жужжали вокруг, сходя с ума от злости. Я израсходовал все патроны. Для рукопашной у меня остался только пистолет и 20 патронов. Мы бежали от дерева к дереву, втаптывая красных в грязь и кусты. Мы отогнали их главные силы на противоположный склон горы, который был очень крутым и совершенно голым, его делила надвое грязная тропа. Красные бежали туда в полном беспорядке.
Тем временем германская артиллерия, которая поддерживала нас, добралась до перекрестка. Артиллеристы установили орудия вдоль дороги. Русская кавалерия, которая не могла сражаться в густом кустарнике и лесу, попыталась спасти своих коней, ведя их по грязной скользкой дороге. Нельзя было и мечтать о лучшей цели. Немецкие снаряды падали среди них, разрывая на куски и людей, и лошадей. Большевики разбегались в разные стороны, безжалостно преследуемые сотнями снарядов.
В бой вступили наши реактивные минометы. Советская колонна была практически уничтожена. Однако многие русские спаслись, укрывшись в кустах и темных отрогах маленьких оврагов.
В горячке погони мы зашли слишком далеко. Теперь, уничтожив беглецов и почти израсходовав боеприпасы, мы хотели вернуться к своим.
Но мы оказались в гуще джунглей. Мы бросились на противника, совершенно не обратив внимания, куда бежим. Едва мы вернулись на сотню метров, как попали под шквальный огонь пулеметов. Большевики засели в кустах! Мы снова бросились на них. Они стреляли, думая, что окружены. Каждый раз, когда мы продирались сквозь густые заросли ежевики, то оказывались в трясине.
Моя одежда оказалась изорвана в клочья. Мои бриджи для верховой езды превратились в оборванные шорты. Однако это лишь комический аспект нашего положения. Приближались сумерки, а мы никак не могли найти своих. Перебираться через овраги, которые преграждали нам дорогу, было настоящим мучением. Становилось понятно, что мы с наступлением ночи никак не выберемся из зарослей остролиста, где на каждом шагу нас подкарауливали русские.
Судя по всему, мы оторвались на два километра от своего батальона. Я собрал вместе всех, кто был со мной, и, рискуя привлечь внимание врагов, снующих вокруг, начал громко кричать, стараясь дозваться своих, которые были где-то там в темноте за деревьями. Мы с тревогой прислушались. И услышали слабые ответные голоса, где-то совсем далеко. Мы пошли в том направлении.
Русские, получив серьезную взбучку, находились не в лучшем положении, чем мы. Они тоже были отрезаны. Время от времени мы останавливались, чтобы перевести дыхание, и снова кричали. Теперь ответы слышались более ясно. Направление мы выбрали правильно. От оврага к оврагу, от лужи к луже, но мы приближались к цели. Наконец нас окликнули. Это был один из наших патрулей, мы были спасены.
На ночь батальон собрался вместе.
Противник больше не оказывал никакого сопротивления. Несомненно, группы противника все еще бродили по лесу и прятались во всяких грязных дырах в долине и бежали на юго-запад, тоже пытаясь присоединиться к своим батальонам, поредевшим после нашей атаки. Мы шли прямо на юг, хлюпая по мутной воде. Около 01.00 наша головная колонна вошла в Ширванскую.
На следующий день мы похоронили своих мертвых. Мы украсили их могильные холмики золотыми подсолнухами, цветами славы и доблести.
Грязь была столь ужасающей, что никто больше не мог сделать и шага. В течение двух дней я ездил верхом на своем коне почти голым, пока солдаты пытались отстирать и заштопать мою одежду, изодранную в рукопашной. Они сами стояли на часах без сапог, босые в воде по щиколотки. Ни один мотоциклист не мог передвигаться по району.
Во второй половине дня 20 августа снова показалось безжалостное солнце. К сумеркам все вокруг окрасилось пурпуром и золотом. Хорошая погода предвещала битву, новые бои близились.
Третьяков
Наш поход по Кавказу возобновился 21 августа рано утром. Мы прошли по маленькому мостику, поспешно построенному нашими саперами над раздувшейся речкой, а затем вошли в лес. После нескольких километров подъема мы увидели маленькую поляну и несколько изб. Несколько советских солдат бежали, сделав пару выстрелов. Деревня называлась Папоротный. Прекрасные виноградник, яблоневый сад и заросли сливы раскинулись под солнцем.
Нам предстояло пройти еще около десяти километров до деревни Третьяков. В Папоротном мы получили радиограмму, в которой нашему командиру сообщали: «Третьяков занят крупными силами противника». Оставив повозки со снабжением и тяжелую технику на поляне, мы начали осторожно пробираться между могучими дубами и кустарником.
С высоты хребта сквозь прогалину справа мы увидели деревню, занятую русскими. Мы пошли по ясно видной тропе, заросшей травой. Согласно нашим картам Третьяков находился гораздо дальше. Мы оставили тропу и пошли напролом сквозь заросли, двигаясь по компасу, и шли так 20 минут.
Затем мы услышали карканье ворон.
Это был Третьяков.
На разведку был послан патруль. Укрываясь под деревьями и за большими коричневыми валунами, разведка подошла к опушке. Расположенный на широком холме Третьяков возвышался над горным проходом. Деревня была довольно обширной, и ее окружала кукуруза высотой два или три метра, которая подходила вплотную к соломенным крышам. Прямо под деревней на опушке леса стоял колхоз.
Солдаты нашего патруля разглядели всю обстановку в мельчайших деталях. В 20 метрах от них трое русских слонялись взад и вперед вокруг полевой кухни. Они громко смеялись, рассказывая какие-то шутки, совершенно не подозревая, что ждет их. Наши люди незаметно проползли под деревьями и внезапно выскочили прямо под носом у поваров, размахивая пистолетами!
Ни один из троих не осмелился ни крикнуть, ни дернуться. Наш патруль загнал поваров как можно дальше в дубовую рощу и привел их к нам, не сделав ни одного выстрела.