Ешь правильно, беги быстро. Правила жизни сверхмарафонца
Шрифт:
– Да ладно, давай, езжай туда, сделай всех и оплати все счета. Вот и все.
Вскоре после того вечера представители моего спонсора Brooks Sports обратились с просьбой об участии в забеге Western States. Не знаю, то ли из желания доказать что-то другим, то ли из желания выполнить просьбу Brooks, но я согласился.
Не понимаю, из-за чего все произошло: то ли эта пяточная шпора не зажила, то ли сказался недостаток тренировок, то ли виноват вирус, который я подхватил за несколько недель до старта, но я был в неважной физической форме. Знаю точно: в эмоциональном плане в голове у меня все еще царил хаос. На отметке 40 миль, когда пробегал вниз по каньону Дедвуд, я заметил навесной мост, пересекающий одно из русел Американ-ривер. Тропа шла в подъем на 600 метров на протяжении трех километров к станции помощи «Чертов
– Шаг за шагом. Ты хочешь быть кем-то в этой жизни?
Но вместо того чтобы рвануть вверх к перевалу, я спустился, прыгнул в прохладные воды реки и поплыл. Раньше я даже представить себе не мог остановку во время Western States 100 (да и во время любого другого забега), чтобы пойти поплавать. Вода меня оживила, все волнения исчезли. Я лежал в воде и смотрел в бирюзовое чистое небо. У Дасти в этом забеге точно не получится ничего с его колдовством. Мой забег заканчивался прямо здесь.
Уже потом, когда я бродил по маршруту, подбадривал бегунов, благодарил добровольцев, чего я раньше не мог сделать, я пытался почувствовать себя хотя бы один раз в жизни обычным зрителем. Я вернулся к реке у брода Роки-Чоки. Там был и Дэйв Терри, он пришел поработать добровольцем. Мы, два ветерана, сидели у реки и болтали. Я сказал, что сошел с дистанции, и он ответил, что ничего страшного, мне ничего никому не надо доказывать. Что иногда и завершение дистанции, и даже победы не дают ответов на наши вопросы. Сказал, что у всех бывают сложные времена и что именно в такие времена мы узнаем о себе много нового. Сказал, что у меня все будет в порядке. Дэйв всегда был одним из лучших бегунов, но никогда не был самым лучшим. Может быть, поэтому он был таким отзывчивым.
Постепенно действительно все становилось на свои места. Или по крайней мере так казалось. Я полюбил Дженни, и она ответила взаимностью. Мы жили то у меня в квартире в Сиэтле, то у нее в Вентуре в Калифорнии. Мы то выбирались к гейзерам, то забирались на скалы, то ездили на концерты живой музыки в Лос-Анджелес. Как-то весной мы отправились на пробежку по тропе вдоль Тихоокеанского хребта. Провели на ней часа четыре: в основном фотографировались, нюхали цветочки (в буквальном смысле!), валялись в траве, смотрели на небо и просто наслаждались красотой вокруг. Дженни еще со школьных времен была вегетарианкой и постепенно переходила на веганское питание. И я готовил тайский карри с тыквой, роллы с авокадо и тофу, блины из муки из восьми круп с клубникой. Дженни очень понравилась идея самостоятельного помола муки, она такого никогда раньше не видела. Когда мы были в Вентуре, то ходили на фермерские рынки или гуляли по окрестностям, собирая гуаву, инжир или авокадо. Мы бегали по пляжу и делали свежевыжатый сок из апельсинов, собранных прямо с деревьев на соседней ферме. Все это помогло мне забыть тот факт, что в течение года я не выиграл ни одного забега.
Я решил, что постараюсь вернуть себе былую славу на сверхмарафонском забеге на 105 миль на Монблан (Ultra Trail du Mont Blanc – UTMB) во Франции.
Маршрут этого забега проходит по территории трех стран по склонам Монблана, набор высоты составляет 30 000 футов, столько же составляет и спуск. На этот забег ежегодно собираются две тысячи человек. Это в некотором роде эквивалент «Тур де Франс» в мире сверхмарафонского горного бега на 100 миль. Я к тому времени уже дважды пытался покорить эту дистанцию. В 2007-м я сошел с дистанции посередине маршрута из-за острой боли в лодыжке, которую повредил шестью неделями раньше на Hardrock 100. На следующий год я приехал за несколько недель до старта: так как я воочию видел только пятьдесят из ста миль маршрута, то решил пробежать всю дистанцию за три дня в компании с моими итальянскими друзьями. А потом решил присоединиться к группе французов. И всего через 12 часов после окончания трехдневного «турне» я отправился в четырехдневное с командой Team Lafuma, в составе которой были Джулиан Хорьер, Карина Херри и Антуан Гильон. Я никогда в жизни до этого не бегал столько за неделю с таким набором высоты (60 000 футов на 200 миль). Это было чересчур. На следующий день после возвращения из этого «путешествия» у меня разболелось колено (хондромаляция коленного сустава, иначе «колено бегуна»), и оно продолжало ныть дней десять. Я делал все, чтобы облегчить боль. В день забега, после того как я продержался на втором или третьем месте в течение долгого времени, колено болело уже так, что я не мог бежать под горку. Я сошел с дистанции на 75-й миле.
В 2009-м я был в хорошей форме, и сознание мое было в порядке. Дженни тоже решила бежать этот забег, а Дасти – выступить в роли группы поддержки. (На этом забеге запрещено участие пейсеров.) Но я не рассчитал, что будет дождь и туман. Сначала я бежал неплохо, был в первой десятке – до тех пор, пока не заблудился. Я вернулся на маршрут и продвинулся на третье место. И тут у меня начались спазмы желудка. Последние миль двадцать я с трудом сдерживал рвоту. Но к тому моменту я уже был решительно настроен на завершение дистанции. Я финишировал за 26 часов, на 18-м месте.
Когда я пересек финишную черту и диктор, объявлявший имена финиширующих, передал мне микрофон, первое, что я сказал, было: «Быть частью UTMB для меня большая честь».
– Горжусь тобой, Джурка! – проорал Дасти.
На следующий день Дасти был уже «группой поддержки» Дженни, и мы оба за нее болели. Она тоже завершила этот забег, и это была ее третья попытка.
Я завершил забег, который хотел завершить. Нам с Дженни было хорошо вместе. Все складывалось отлично. А потом 25 сентября позвонил Скотт Макобри и сказал, что Дэйв Терри покончил жизнь самоубийством. Он недавно перенес операцию на ноге и не смог вернуться к бегу. Никто из нас и не догадывался, что он всю жизнь боролся с депрессией. Дэйву было 55 лет.
После похорон Дэйва мы с его друзьями собрались в домике Скотта на Хрустальной горе, неподалеку от маршрута пятидесятимильного забега White River в штате Вашингтон. Дэйв участвовал в этом забеге раз десять, а может, и больше. Мы и смеялись, и говорили о том, какой душевный и отзывчивый это был человек, как нам всем будет не хватать его, какую особенную роль он сыграл в жизни каждого из нас.
Дасти там тоже был, и мы с ним ругались даже на похоронах, и это было чересчур. Он все говорил: «Хочешь посоревноваться по-настоящему – давай, пробеги марафон быстрее меня» или: «Не забудь, у кого лучше время на 100 км». Он тогда еще напомнил мне, сколько у него домов (два), смеялся над тем, сколько я денег отдал при разводе. После той встречи он мне больше не звонил. Только присылал эсэмэски с текстом типа «Да ты слабак».
Я-то знал, что четыре месяца назад один друг Дасти покончил жизнь самоубийством. И думал, что это все отголоски горя, так что просто отшучивался.
Через месяц я решил вернуться на дорожки парка в Кливленде. Там проводился суточный забег. По кругу в 1,6 километра, по бетонной дорожке. Я позвонил Дасти, чтобы спросить, не хочет ли он вместе со мной и Дженни туда поехать. Я оставил голосовое сообщение. Но он не ответил. Тогда Дженни решила сама ему позвонить.
Он отказался: «Я устал быть мальчиком на побегушках для Джурки».
Несмотря на то что в школе Дасти был лучшим спортсменом, он не стал зарабатывать на жизнь спортом. Когда Дженни рассказала мне, что он ей ответил, я попытался переосмыслить то, что происходило со мной в последний год. Вышла книга «Рожденный бежать», и ее появление было феноменально успешным, да и книга сама по себе была феноменальной. Обо мне постоянно писали в журналах. А тем временем мы с Дасти продолжали общаться как обычно. Может, ему не давала покоя слава «Джурки», его школьного друга, не отличавшегося особыми талантами? Что я особенно ценил в беге – это то, как он укреплял и обогащал взаимоотношения между людьми. Как могло случиться, что именно из-за бега разваливались отношения с моим лучшим другом – отношения, такие важные для меня?
Все, что я мог сделать тогда, я сделал: я перестал пытаться наладить с ним контакт. Я не писал и не звонил, я не просил Дасти помочь мне на забегах. Я не приезжал к нему в гости. И мне его не хватало.
Я приехал в Кливленд холодным, промозглым октябрьским днем, в выходные, и сошел с дистанции на 65-й миле. Я все еще не восстановился после Монблана. Душа и сердце все еще не восстановились после всех свалившихся на меня событий.
Через пять месяцев после этих событий я позвонил из Миннесоты Дженни и попросил ее прилететь.