Эскапада
Шрифт:
Дэвид, уставившись в небо, сделал шаг назад, но тут ноги под ним подкосились, и он упал. Рухнул на спину, широко раскинув руки.
Я стоял над ним под голубым небом посреди вселенской тишины. Все замерло.
Внезапно подскочил Дойл, и я отошел в сторону. Он взглянул на меня с непонятным выражением, затем наклонился над сэром Дэвидом и начал медленно считать, при каждом счете опуская руку.
— Раз, — сказал он, — два.
Я дернул за палец, поставив его на место. Если помедлить, образуется опухоль, и тогда это надолго.
— Пять. Шесть. — Теперь Дойл считал громче, возможно, надеясь, что если он будет кричать, то сэр Дэвид услышит. Может, он и услышал. Ноги его слегка дернулись. Но он так и не встал.
Зрители
— Девять, — сказал Дойл. — И десять.
Сэр Дэвид лежал неподвижно.
— Победил господин Бомон. — Дойл мрачно сгреб мое запястье в свою лапищу и поднял мою руку вверх. У меня создалось впечатление, что, будь его воля, он легко, как цветочек, выдернул бы меня из земли.
Внезапно рядом оказался Великий человек. Он радостно прыгал, хлопал меня по плечу и кричал:
— Гип-гип, ура! Гип-гип, ура!
Остальные проявили меньше радости. Они аплодировали, но коротко и тихо. У некоторых, верно, одна ладонь даже не касалась другой. Даже лорд Боб, только что выигравший пять фунтов, выглядел так, будто предпочел бы оказаться в другом месте. Сесилия повернулась к матери и громко и четко спросила:
— И это все?
Мать наклонилась к ней.
Дойл отпустил мою руку и медленно опустился на колени рядом с сэром Дэвидом. Я слышал, как тяжело он дышал.
Сесилия отодвинулась от шепчущей матери и возмущенно проговорила:
— Так ведь их должно было быть десять, этих штук. И он сказал, что каждая должна длиться три минуты.
Лежащий на земле сэр Дэвид снова дернул ногой. Дойл взглянул на меня.
— Он приходит в себя. Думаю, с ним все будет в порядке.
Я кивнул.
— Отлично.
— Простите, — раздался за моей спиной незнакомый голос.
Я повернулся. Дойл и Великий человек последовали моему примеру. Во дворике появились еще три человека. Одним из них был Бриггз в черной униформе. Рядом стояли двое в штатском. Один из них был толстый и выше меня ростом. Другой пониже, он приветливо улыбался.
— Всем доброе утро, — сказал он. — Оно и впрямь превосходное, не правда ли? «Ночь тушит свечи: радостное утро на цыпочки встает на горных кручах». [17] — Он снова улыбнулся. — Позвольте представиться. Инспектор Марш. А это мой помощник, сержант Медоуз. Мы прямо из Лондона. Из департамента уголовного розыска.
Глава двадцать девятая
— Ну что же, господин Бомон, — сказал инспектор Марш, — вы уже освоились в Мейплуайте. Ведь вы здесь с пятницы, как я понимаю. К тому же вы пинкертон, опытный сыщик, так? — Он улыбнулся. — Нам очень повезло, что вы оказались здесь.
17
У. Шекспир «Ромео и Джульетта», акт III, сцена 5. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
Я решил, что он так шутит. Эта мысль постоянно приходила мне в голову во время разговора.
Он улыбнулся сержанту Медоузу.
— «Счастливый это день для нас с тобой, мальчуган; и мы за него отплатим добрым делом!» [18] — Сержант кивнул, не сводя с меня глаз. Марш снова повернулся ко мне. — «Зимняя сказка». Вы знакомы с Шекспиром, господин Бомон.
— Лично — нет.
Он хихикнул.
— Прелестно. Мы с вами непременно сработаемся. — Он улыбнулся. — Стало быть, вы живете в этом доме уже два дня и были свидетелем всех таинственных событий. И, можно не сомневаться, держали ухо востро? Задавали вопросы одним, другим? Признавайтесь. — Он сухо улыбнулся, прищурился и погрозил мне тонким пальцем. — «В твоих глазах признание читаю», [19]
18
У. Шекспир «Зимняя сказка», акт III, сцена 3. Перевод Т. Щепкиной-Куперник.
19
У. Шекспир «Король Генрих Четвертый», часть 2, акт I, сцена 1. Перевод Е. Бируковой.
Я улыбнулся.
— Да, задавал вопросы одним, другим.
— Ну, разумеется, леопард никогда не меняет своих пятен, верно? Я другого и не ожидал. — Он уселся поудобнее, поддернул брюки, чтобы не смять стрелку и положил нога на ногу, правую на левую.
— Тогда, если не возражаете, просветите нас с сержантом.
Мы втроем сидели в библиотеке. Марш и сержант Медоуз заняли диван, я примостился в кресле. Сержант расположился слева от Марша с блокнотиком на широком колене. Ему было под сорок, одет в черный костюм, очень крупный мужчина, почти такой же широкий и высокий, как Дойл. Ранние залысины, редкие темные волосы, точно лаком, приклеены к квадратному черепу. Тяжелая челюсть отливала синевой: у него была такая борода, что успевала отрасти, пока он смывал мыло с бритвы. Поперек густой левой брови — заметный шрам, в форме запятой, нос сломан, по меньшей мере единожды, и плохо починен. Судя по всему, жизнь у английских сержантов полиции не слаще, чем у сержантов полиции в Америке.
Инспектору Маршу было за сорок. Нос ему никогда не ломали. Это был узкий, аристократический нос на узком же, аристократическом, подвижном лице. Нос был тонкий, как и остальные черты лица — волосы, густые и темные, брови, скулы, заостренный подбородок, небольшой, резко очерченный рот. Изысканный серый шерстяной костюм в утонченную полоску был подогнан по его стройной атлетической фигуре. Кончик светло-серого платка изящно выглядывал из нагрудного кармана пиджака. Марш выглядел до того деликатно-изысканным, что я стал опасаться, не воспарит ли он ненароком и не улетит ли прочь.
Но век деликатных полицейских недолог. Впрочем, глаза Марша, карие с зеленью, смотрели вовсе не деликатно. Хотя лицо казалось открытым и честным. Он улыбался, шутя со мной, складывал губы бантиком или покусывал нижнюю мелкими белыми зубами. Время от времени он двигал бровями — то опускал, то поднимал, — удивляясь или веселясь. Но, когда он смотрел мне в глаза, взгляд его становился холодным, рассудительным и пристальным.
Марш захотел побеседовать со мной наедине. Во дворике лорд Боб сам познакомился с инспектором и представил ему остальных: леди Перли, Сесилию, сэра Артура, Великого человека и сэра Дэвида, который уже поднялся с травы, но соображал пока еще туговато. Меня лорд Боб представил последним, назвав «телохранителем Гудини из пинкертонов».
Марш улыбнулся мне и сказал:
— Прелестно! Живой пинкертон. Замечательно! — Он повернулся к лорду Бобу, и его тонкое подвижное лицо внезапно помрачнело. — Лорд Перли, позвольте мне принести вам свои соболезнования. «Увы, потеря невознаградима. Здесь даже и терпенье не поможет». [20] «Буря».
Лорд Боб моргнул.
— Да. Хорошо. Большое спасибо.
Марш наклонился к нему.
— Вы, вероятно, посчитаете меня не очень учтивым, и я покорнейше прошу меня извинить, но не найдется ли у вас укромного уголка, где я мог бы уединиться с господином Бомоном? Нам надо кое-что обсудить. — Он понизил голос и опустил брови. — Очень важные вопросы, сами понимаете. Тихо-тихо.
20
У. Шекспир «Буря», акт V, сцена 1. Перевод Мих. Донского.