Эскорт для чудовища
Шрифт:
— Ты шутишь? — вырывается у меня. Потому что я не знаю ни одного человека, который на полном серьезе предложил бы сходить в парк аттракционов в такой ситуации. Есть ли у этого персонажа какие-то понятия об эмпатии?
— Нет, — отвечает он, — я просто хотел, чтобы ты отвлеклась и предложил первое, что пришло в голову. Но, судя по твоему лицу, это была плохая идея.
— Еще какая… Мне не нужно отвлекаться. Прошло уже пара дней и я немного справилась с эмоциями, — отвечаю я, откашлявшись.
Я пока не стану делать о нем странные выводы после его предложения. На моем веку я встречала много
— Ладно, — Смоленский тихо выдыхает и отводит в сторону взгляд. Он словно обратно выстраивает между нами невидимую стену: его тон внезапно становится ровным, без ноток сопереживания, и он больше не смотрит на меня, — если ты назначила мне встречу после такого, то у тебя были на это серьезные причины. Забудем о нашем свидании. Что ты там хотела узнать об Але, Саша?
Я вздыхаю. Похоже, время пришло. Официант приносит мне кофе и салат — просто чертовски вовремя. Скорее всего, я уже к нему не притронусь и попрошу запаковать все с собой.
— Если ты не против, я начну издалека, — произношу я, схватив ложечку и покрутив ее в пальцах, чтобы снять нервное напряжение, — вы планировали с Алей детей?
Я слышу тихий смешок.
— Интересно, к чему ты подводишь разговор. Естественно, Саша.
Значит, вероятность, что Майя — действительно дочь Смоленского, остается высокой. Несмотря на их схожесть, после рассказа Кирилла об измене жены, у меня были мысли о том, что Аля могла нагулять девочку. Хотя, в этом случае она вряд ли бы просила меня скрыть ее от бывшего мужа.
И, если они планировали ребенка, значит, Смоленскому будет немного проще воспринять новость о дочери.
— И даже тогда, когда ты узнал о ее измене, вы все равно пытались завести ребенка?
Отрешенный до этого момента взгляд Смоленского темнеет, и он косится на меня.
— Ты задаешь бестактные вопросы, но ладно. Я простил ей измену, когда она пообещала мне больше этого не повторять.
«Вот это поворот» — удивленно комментирует сознание. Я тру лицо ладонью, понимая, что мне придется все-таки это произнести и снова вздыхаю.
— Несколько лет назад Аля пришла ко мне домой ночью в одной рубашке. Ее кто-то избил. Я подумала, что это сделал ты, а она не стала отрицать. Когда я предложила ей пойти в полицию, — я сглатываю, потому что мне становится труднее рассказывать: мне не нравится лицо Смоленского, — она сказала, что беременна от тебя. И что если ты об этом узнаешь — то убьешь ее и заберешь ребенка.
— Какая хрень, — Смоленский произносит лишь эти слова, а мне кажется, что он выдыхает лед, отчего все вокруг холодеет. У меня даже мурашки бегут по плечам. Если он сейчас посмотрит на меня — я точно не смогу выдавить ни слова, но он продолжает сверлить взглядом столик напротив.
— Это она сказала мне, — тихо отвечаю я, — я тогда поверила ей.
Я достаю свой новый телефон, на который скинула фотки Майи. Открываю галерею и на весь экран одно из ее фото, и кладу, развернув, телефон напротив Смоленского.
— Аля уехала в другой город, притворившись, что встречается с другим мужчиной и родила вскоре дочь. Она не хотела, чтобы ты когда-нибудь
Всё. Я это сказала. Пусть в моем воображении наш разговор и звучал длиннее, чем он получился в реальности, я, все же, смогла собраться с духом и признаться. Я убираю от телефона подрагивающую руку и пытаюсь глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться. Но это трудно. Такое ощущение, будто страх заморозил меня.
Смоленский опускает взгляд на экран телефона.
Часы в какой-то жуткой тишине отсчитывают секунды… до момента, когда этот человек, наверное, свернет мне голову. Хотя Кирилл внешне спокоен, но я буквально чувствую давящее напряжение, исходящее от него.
Я слышу тихий и едкий смешок. И вскидываю на Смоленского взгляд.
— Все это время ты молчала, считая, что эта девочка — от меня? — произносит он.
Этот вопрос следовало ожидать. Но, черт, по тону Кирилла я уже могу точно сказать, что Майю он мне никогда не даст увидеть. Он спрашивает не для того, чтобы узнать причины и попытаться понять мои мотивы — он уже сделал в голове свои выводы и просто хочет подтвердить их. Мне придется бороться за встречи с племянницей, и вряд ли я выиграю войну с этим человеком.
— Да, — выдыхаю я, — и поэтому я поскорее хотела от тебя сбежать во время контракта, чтобы ты случайно не узнал о Майе. Я считала тебя чудовищем после рассказов сестры. Естественно, я молчала.
Смоленский внезапно отодвигает в мою сторону телефон, а потом выпрямляется, глядя на меня свысока.
— Что-то изменилось с тех пор?
— Да, — я едва выдерживаю его взгляд, — после смерти сестры моя мама оформила над внучкой опеку, так как человек, который был записан в ее свидетельстве, исчез после рождения. Но теперь он появился и хочет забрать Майю. О его намереньях я только могу догадываться, и вряд ли они хорошие.
Смоленский изгибает в ответ бровь.
— И ты пришла ко мне, решив, что сейчас-то ты можешь позволить мне стать отцом для девочки? — он издает смешок, а я прикрываю глаза, — я тебя правильно понял, Саша? Если бы не появился тот человек — ты не посчитала бы нужным это сделать?
— Нет. Не совсем, — я тяжело вздыхаю, — я думала об этом, когда узнала тебя получше, но…
— Хватит. Я не хочу больше тебя слушать, — холодно обрывает меня Кирилл, и встает из-за стола. Отсчитав несколько бумажек наличными, он кидает их на стол, оставив еду нетронутой. Я вздрагиваю, когда мелькает мысль, что он сейчас может уйти и сказать, что не станет мне помогать с Майей и не собирается ее признавать дочерью, но он внезапно продолжает:
— От тебя мне нужно только одно: где сейчас находится девочка? Адрес.
— Я отправлю тебе смс, — я хватаюсь судорожно за телефон, пытаясь открыть сообщения, — больница находится недалеко от моего дома. Но если ты не родственник — тебя не пустят внутрь.
— Мне не нужны твои рассуждения. Документы на нее давай.
— Они дома, — я поднимаю на Смоленского взгляд, — Кирилл, я вместе с матерью растила Майю все эти годы. Если ты собираешься вот так просто отобрать у меня документы на нее, и лишить нас общения, то я буду сопротивляться. Она — мой единственный оставшийся родной человек. И я пришла к тебе за помощью ради ее благополучия.