Эскорт

Белаш Людмила и Александр

«Почему яйцо скрылось от рева Далан? Луча не боится, от крика бежит… Нет, не надо искать в его действиях смысл. Крик — ударная волна, а луч — точечное прижигание. Тот же дым пропустит или поглотит луч спокойно, а ударная волна тряхнет его как следует. Плазмоид дестабилизировался, он и был-то слабенький. А лучше бы совсем пропал!»

Он дошел до парализованных автоматов. Плазмоид не набросился сзади, из стен не полезли змеи. Стараясь не ждать нападения, Форт снял с роботов тестеры, соединил жуков-пауков куском троса, застегнул карабин одного из хвостов на крепежной скобе и отошел, чтобы хвосты не спутались.

— Тащите.

Трос

натянулся, жуки-пауки заскрежетали по полу. Не теряя времени на проводы, Форт тотчас занялся тем, что автоматы не доделали.

Валик лебедки вращался размеренно, без рывков, хотя подтаскивать роботов ей было тяжеловато. Эш наблюдала за колеблющимся светом нашлемной фары капитана, мерцающим далеко в глубине ствола. О, капитан! Вот это правильный и настоящий человек. Ему можно довериться.

И вновь ее посетил образ яйца. Сиротливое и одинокое, оно остывало в темноте, и зародыш в нем пропитывался смертельным холодом, съеживался в комочек, издавая последний беззвучный стон… Эш едва не вскрикнула от душевной боли.

Она стала бояться, но не за Форта и не за себя. Яйцо беззащитно, его так легко обидеть, погубить. Оно нуждается в заботе и тепле. Достаточно помочь ему, оградить от зла, и оно из черного видения вновь станет средоточием будущей жизни… оболочка прорвется, и на свет явится прекрасное…

…могучее…

…всесокрушающее и неукротимое…

…безжалостное, великолепное и совершенное существо.

Эш живо и ярко представила, как нежит в руках, прижимает к животу яйцо, похожее на мяч для игры в регби. Шептаться с ним, слышать в ответ мягкое шевеление под скорлупой, вместе спать и вместе видеть одни и те же сны.

Он скребется изнутри, он надрывает оболочку и…

Эш глубоко, судорожно вдохнула, выныривая из захлестнувшего ее потока тьмы.

— Четвертый участок, двести восемьдесят метров. Эш? Далан? Вы меня слышите?

— Да, капитан. Сигнал не проходит.

— Значит, место разрыва между третьей и четвертой отметками.

Он вспомнил схему расположения кабелей. Пожалуй, проще будет влезть в трубу, разделенную на отрезки внутренними шлюзами. Пролезть на четвереньках семьдесят метров, поочередно снимая и ставя на место листы обшивки. Не подряд, а через пять-шесть. Инструменты перевесить с пояса на грудь. Самая тяжелая деталь снаряжения — складной домкрат с вакуумными захватами; его придется тянуть за собой волоком или толкать впереди, зато в узкой трубе он незаменим. Резак, он же сварочный аппарат, удобно крепится к предплечью.

— Внимание. Я перехожу в грузовой отсек, оттуда в аварийный ход. Попытаюсь найти, где прерван кабель.

Вставки на замену — в карманах на бедрах. Должно хватить.

— Отстегиваю трос. Держите связь и занимайтесь автоматами.

Форт пошевелил пальцами на пульте двери отсека 14. Две минуты, чтобы устранить разницу давлений.

— Шлемы закрыть, двери в головной отсек закрыть. Готовы?.. Отпираю…

Лучше бы любой другой отсек на этом уровне ствола, но из 14-го самый простой доступ к трубе.

В отсеке должно быть темно, тихо и холодно. Форт допускал, что там может витать плазмоид, произвольно колеблющийся в зазоре силовых полей.

Но в отсеке творилось нечто невообразимое. На какое-то мгновение Форту показалось, что он шагнул на площадку, где буйствует лазерное шоу, битва голограмм или нечто из разряда феерических зрелищ, какими развлекают многотысячные толпы на праздниках и перед выборами Президента Федерации.

Тень Форта заметалась, то раскладываясь веером растопыренных пальцев, то вытягиваясь лучом темноты, то сжимаясь в пятно под ногами. Ослепительные голубые и белые дуги, вырываясь из укладок груза, ударяли в стены, бились о пол, рассыпались потоками тающих огней фейерверка; в петлях и витках мечущихся дуг пульсировало облако карминового свечения — то спадаясь, то расширяясь, покрываясь грязно-желтыми разрывами и брызгая прерывистыми выбросами языков багряного пламени, — словно одушевленная огненная стихия стремилась найти выход из плена сверкающих дуг. И все это происходило беззвучно — лишь приглушенный треск порой нарушал тишину отсека.

Вот ради таких встреч с невероятным и стоит летать в космос. Форт замер на пороге, но не от страха — пока ему ничто не угрожало; он упивался световой фантасмагорией. Разве можно увидеть такое в городах, на деловито кишащих людьми и машинами улицах с их вечной серостью и пошлостью? Нет, никогда! Там закованный в искусственное тело разум Форта оставался недвижим, механически отмечая однообразные перемены обстановки и лица встречных — мужчина, женщина, ребенок, девушка, витрина, ресторан, авария, вспышки рекламы, игорный зал, забегаловка — ничего нового. Мир обтекал его, как река — замшелую сваю, угнетал монотонностью. Нет, космос великолепен. Здесь иногда встречаются чудеса, и есть смысл поискать их, чтобы шевельнулась душа, впечатанная в цилиндр мозга, в непроницаемый кожух противолучевой защиты.

Если чудо казалось опасным, он повторял про себя любимый слоган: «Двум смертям не бывать, а одна со мной уже случилась».

— Капитан? Капитан!! — донесся взволнованный голос Эш. — Что у вас происходит?! Я вижу сполохи. Пожар в отсеке?! Ответьте!..

Статическое напряжение бесшумных танцев света было сильным и причудливо переменным. Форт лишний раз поблагодарил конструкторов своего тела за его прочность.

— Эш, я слышу. Возгорания нет. Здесь обильные и стойкие разряды. Попробую разобраться, откуда пробивает.

— Будьте осторожны, капитан! Это может влиять на здоровье. Может быть, вам стоит вернуться?

У нее всего-то пятый настоящий полет. В отличие от Далан, Форт читал личные документы Эш. Ей бы поступить на приличное судно, с долговременным контрактом, а не наниматься хоть куда, лишь бы налетать побольше суток и не терять квалификацию. «Сервитер Бонд» — вариант не из худших, потому что наивных новичков, а тем более нежеланных чужаков ждут корабли с подвохом и экипажи с гнильцой. Форт старался не заводить крепких знакомств и не сколачивать себе команду, чтобы никто не вникал в его личные тайны. Придется вежливо отшить и эту неприкаянную, пока сильно не привязалась. А жаль, она способная.

И принимает его за живого. Беспокоится о нем.

В невольное любование пляской пламени вкралась теплая нежность, за которую Форт втайне был признателен Эш, — о нем кто-то подумал как о человеке.

Он долго маялся с этой неразрешимой проблемой: «Кто я? Копия ума в копии тела или я — настоящий?..»

Мозг работал, формулируя ответ на поставленные задачи. Поиск линий напряжения в полыхании плазмы. Структура. Отсек стал схемой, где богатство всплесков огня выглядело изогнутыми решетками, словно Форт видел арматуру сквозь бетон.