Эскортница
Шрифт:
— С кем будешь?
— Что? — теряется она.
— Разговаривать с кем будешь? Кого притащить? Священника, психолога, родственника?
Пользуясь заминкой, я подхожу ближе и касаюсь плеча. Алина отшатывается, словно обжегшись. Упирается поясницей в раковину, та держится не пойми как на тумбочке, начинает шататься. Алина оборачивается и старается ее выровнять.
Руки дрожат. Напуганная дикая белка. Что ж делать с ней? Жалко же. Кусается отчаянно, но такое мне не больно.
Подхожу и обнимаю.
— Тише.
Она вздрагивает.
Ну давай, вспомни наши ролевые игры, ты доверяла и расслаблялась каждый раз. Всегда было приятно. Ни разу я плохо не сделал.
Смотрю в глаза.
Разве обижал? Обманывал? Ну?
Молчит. Не шевелится, будто не дышит даже. Ее страх осязаем, он пробивается сквозь толстый слой моего цинизма и неприятно покалывает. Эти два месяца изменили Алину. Дело не мое, но горечь такая, будто мое.
Злюсь сильнее.
Мы смотрим друг на друга неотрывно. Сумасшедший курортный роман чуть было не разрушил все планы. Потом два с половиной месяца жизни. Разной, да, девочка? Жизнь бывает разной. Иногда за пять лет вспомнить нечего, а иной раз за сутки становишься другим человеком.
— Я ничего не забыл, — говорю ровно. Нащупываю пульсирующую венку на шее. — Тосковал. А ты по мне?
Алина не дышит. Твою мать, она правда не дышит!
Вцепляется в мои плечи до белых костяшек, пальцы дрожат.
Бледнеет. Зрачки расширяются, и глаза становятся черными. Она забыла, как дышать, задыхается и паникует.
Слов больше нет. Запасы иссякли.
Я наклоняюсь и целую в губы. Касание пока легкое. На пробу, на проверку ощущений. Кожа к коже. Проснутся ли демоны? Поначалу будто нет, а затем вспыхивает.
Ага, просыпаются.
В следующий момент я вжимаю Алину в себя, а едва почувствовав знакомый вкус, углубляю поцелуй.
Блть.
Она делает вдох и рвется ко мне. Как раньше каждый день отпуска. Гостеприимно встречает язык своим, ласкается. Впивается пальцами в плечи. За секунду убеждаюсь, что именно это мне и нужно. Вот такой вот запал. Хочу. Да. Еще.
Обнимаю крепче. Мы целуемся. Жадно, голодно, как-то безрассудно бешено, забывая о декорациях.
Зубы стукаются.
Еще одно движение, как уступка страсти, и Алина отстраняется. Я держу крепко, дабы не убежала, но она вновь удивляет: обнимает робко за шею и прижимается к груди.
Доверчиво замирает, душа нараспашку. А дальше что? Снова плачет.
Дурно мне. Пздц, девочка, ну что же ты так-то?
Ее сердце колотится. Мое тоже жалит. Жалко. Блть, как жалко ее.
Наверное, именно в этот момент все меняется. Что именно, разбираться можно до вечера, но если обобщенно сказать — то да, именно всё. Веду пальцами по ее спине, чувствуя тепло юного тела. Помочь ей, судя по всему, больше некому. Да и Алина слишком сильно мне нравилась прежней, чтобы наплевать на то, куда катится.
— Пойдем к машине, — предлагаю тише. — Поговорим.
Она качает головой.
— Пусти! — просит.
— Поедим где-нибудь, расскажешь, что случилось.
Кто обидел.
— Что?! Пусти меня!! — кричит Алина. Дергается. В голосе вновь слышатся скрип металла и ужас. — Я задыхаюсь!
Не слушаюсь. Тогда она кидается на меня, прижимается губами к шее, а затем кусает. Неожиданная боль сбивает. Алина резво отскакивает. Я прижимаю руку к шее и тру.
— Ты спятила?! — ругаюсь. Взгляд в зеркало — на коже большое красное пятно. — Больно же!
— Никогда меня больше не трогай! Я не хочу тебя видеть! Просто оставь меня! — выпаливает она. Ногой топает в отчаянии. — Не приходи, не спрашивай! Слишком поздно!
— Для чего поздно-то?
— Для всего. Пожалуйста, Артём. Тебе скучно, ты балуешься, а мне потом разгребать. Не ищи меня, иначе тебе самому будет хуже. — В ее глазах плещется паника.
Алина разворачивается и пулей вылетает в коридор.
Я бросаю еще один взгляд в зеркало, потом зажимаю пятно на шее салфеткой. Цапнула как надо, бешеная ласка.
Огонь в ней определенно теплится. Пока что. Хоть оболочка и потускнела.
Выхожу в коридор и достаю сотовый. Отловить Алину нужно и спрятать, там дальше видно будет.
Глава 48
Алина
Если бы я была прилежнее и настойчивее, если бы училась лучше, поступила бы на бюджет. Артём бы пришел преподавать, и мы бы с ним познакомились.
Захлебываюсь.
Все было предопределено изначально. Встреча с Осадчим, его приглашение на работу с дипломом престижного вуза, мое поступление и... Артём Истомин.
Я несусь вниз по лестнице, в помещении нет кислорода, дышать нечем.
Пётр сказал, что, встреться мы с Истоминым при других обстоятельствах, могло бы что-то получиться.
У меня и Артёма. По-настоящему. Любовь!
Рыдаю, губы тру, которые Истомин целовал. Знал бы — не притронулся.
Рыдаю.
Рыдаю.
Не будь я шлюхой, могла бы ему понравиться.
По-настоящему понравиться!
Его бывшая заявила, что лучше бы Артём умер. Я бы постоянно говорила, что он самый лучший, самый нужный, мой единственный. И другого не надо. Берегла бы его, заботилась.
Никогда этого не будет.
Кричать хочется от боли и ужаса. От бесконечной тоски.
Я всё потеряла, упустила. Я всё испортила!
Каждый день вспоминала наши общие моменты. Поцелуи, объятия. Шутки, смех, наигранно обиженные взгляды Артёма. И постоянное внутреннее ощущение, что нравлюсь. Сильно-сильно. Лелеяла эти дни, хранила у сердца.
Сегодня выяснилось, что мы бы с Артёмом встретились без Адель, без всей этой грязи. И я не знаю, как пережить охватившее отчаяние.
Холодно. Забираю в гардеробе куртку, заматываюсь в шарф, но не могу согреться, пока такси жду, а потом домой еду.