«Если», 1996 № 05
Шрифт:
Доктор промолчал, ожидая подробностей.
— Не помню, что с нами было дальше все эти сто четыре дня, — зал Кейз.
воспоминания эти обрели особую значимость, они были бесценны; теперь он не мог понять, как это тогда для него почти не было ярких событий, дни текли, словно серые будни, с одной только мыслью — скорее бы их прожить. Теперь ему хотелось восстановить в памяти каждый миг — ведь с ним была Джэн. Джэн! И не то, чтобы она стала ему так дорога лишь после — нет, это случилось в ту же минуту, когда она расплакалась, а он сидел, опустив руки, не зная, что делать, и уныло ждал, пока она успокоится.
Потянулись часы и дни, их отмерял прибор на пульте.
Все
Кейз сказал с тенью улыбки:
— Помню, Джэн затеяла разговор о жизни: зачем вести журнал, зачем проверять пульт, выполнять упражнения на речь и слух в звуковом отсеке и все прочее, когда знаешь, что тебя ждет неминуемая смерть? А что мог я сказать в ответ? Собственно, ничего не изменилось. Какая разница между тем, что было нашим обычным делом, и тем, что сейчас? Известно, что мы кончим свои дни в этой спасательной лодке, когда придет время, а ведь мы такие же, как все, и хотим прожить долгие годы. Я видел, что Джэн боится смерти. И сам я не хотел умирать. Но она требовала ясного ответа. Почему так устроена жизнь? Ей было трудно понять. Я ответил, что тоже не понимаю. Но ведь все, кто рождается на свет, уже с рождения обречены умирать именно потому, что родились,
И хоть нет, по сути дела, никакой надежды, а мы живем… Разговор этот состоялся на сто второй день, и вдруг загудела сирена.
Кейз широко улыбнулся после этих слов.
— Сирена?
— Сигнал, предупреждающий о столкновении. О грозящей опасности. Либо мы неслись навстречу какому-то препятствию, либо что-то Неслось на нас. Нечто огромных размеров. Такие ситуации невозможны, система предупреждения не может опоздать, но опоздала, и не спрашивайте, почему, я не могу этого объяснить.
Оказалось, что это планета — больше Луны, почти такая же по величине, как Земля. То есть я не знал, планета ли, так как не получил упреждающей информации, но вам понятно, почему я теперь сказал «планета». Я подумал: вот, Джэн опять расплачется. Наверное, так и было, но я возился с пультом.
Проверил, есть ли атмосфера — небесное тело имело для этого достаточную величину. Данные отрицательные. Я вывел изображение на экран, изучил данные и не поверил своим глазам. Такое молниеносное сближение! Планета шла прямо в лоб, набирая все большую скорость, а ведь приборы должны были засечь ее еще несколько дней назад. Я вычислил на компьютере расстояние — до нее оставалось всего 250.000 километров, орбиты наши должны были пересечься часов через 30. На экране обозначилось увеличенное изображение — скалистый сфероид, но наш единственный радар не мог мне дать никаких дополнительных сведений.
А Джэн молила: «Пожалуйста, ну, пожалуйста…» Кейз обернулся и увидел, что она заткнула руками уши. «Пожалуйста, Кейз, выключи сирену!»
Кейз не стал объяснять Доктору, чему он улыбался на этот раз.
— Чтобы поточнее во всем разобраться, нужно было освещение, но снаружи царила тьма, даже звездный свет не пробивался. И, помнится, я все думал: при такой массе должна быть какая-то атмосфера, хотя бы водород или орбитальная пыль. Я стал проверять снова и теперь получил положительные данные!
— А почему же приборы… — начал было Доктор.
— Приборы ошиблись, — перебил его Кейз. — Либо я что-нибудь напутал, либо какие-то были другие неполадки, не знаю. Я рассказываю, что произошло.
Доктор почувствовал раздражение в голосе Кейза и умиротворяюще поднял маленькие светящиеся руки.
— Либо то, что помню… — пробормотал Кейз. — А это, может быть, не одно и то же.
Он продолжал:
— Я поставил спектрометры на анализ и получил ответ. Такого не забудешь. Ответ был: условия, как на планете Земля. На дисплее значилось 0,9. И потом снова девятка. И еще чуть погодя три раза подряд — 0,99999. То есть температура, давление, химический состав. И было в этих девятках что-то такое… в том, как они появлялись на дисплее… Я и сам не пойму свое чувство… Не могу объяснить.
Я уснул, проспал шесть часов, Джэн следила за приборами. Я ей велел разбудить меня, чтобы потом поспала она, тоже шесть часов. Неизвестно, чем дело могло обернуться, нам нужно было восстановить силы.
Когда она меня разбудила, все было залито светом. Планета либо планетоид, или еще что, была освещена. Напоминала старые фотографии Венеры, когда ее еще окутывали облака. От радаров шли те же данные, что и прежде, только расстояние уменьшилось, а оптика показывала пелену облаков.
Конечно, аппаратура и система контроля на лодках попроще, чем на кораблях, но грех жаловаться, все действовало четко, и я использовал возможности оборудования в полной мере. Времени у нас оставалось достаточно, соотношение скоростей идеальное, и переход от орбитального к управляемому полету прошел без сучка, без задоринки, словно на туристическом лайнере прямо по учебнику. У меня не оставалось и тени тревоги. Джэн сказала, что напишет похвальный отчет о моем умелом пилотировании.
Джэн не упускала ничего из происходившего — еще бы, разве это можно было сравнивать с предыдущими неделями томительного бездействия! Она с превеликой готовностью выполняла все приказы, а один раз заявила: «Кейз, ты замечательный пилот, запомни. Надо будет всем рассказать!»
Кейз смутился, разволновался (но не оттого, что надвигается планетоид, это подобных эмоций не вызывало), он кивнул в ответ и отвернулся к пульту, благо там было чем заняться. А Джэн, когда выдавалась свободная минута, бормотала что-то в диктофон.
— Я входил в спираль постепенно и с учетом плотности атмосферы, поэтому нам не грозил перегрев корпуса от трения, трение лишь помогало сбрасывать скорость, а высокую температуру мы использовали для обработки водорода, благодаря чему приземлились с полными баками горючего. Правда, потом они оказались ни к чему… Мы переориентировались — носовая часть параллельно горизонту, плавник сверху, кабина строго по компасу — сделали виток вокруг планетоида и стали выбирать место для посадки.
Вошли в облачный покров. Воздух ниже был чистый, проплывали иногда кучевые облака. Странно вот что — освещалась лишь часть облачного слоя. То есть вообразите полую сферу: половина ее черная, половина — белая, будем считать белую освещенной. Планетоид внутри этой сферы, сфера вращается вокруг него, и получается, что без всякого Солнца на поверхности планетоида имеются дневная и ночная фазы.
Я присмотрел несколько подходящих площадок и в конце концов выбрал одну из них для посадки. Длинная, узкая песчаная коса у большого озера. На другом берегу виднелся лес. — Я тщательно проверил Ручное управление, сделал около пятнадцати пробных заходов, сбавил скорость и пошел на снижение. Вы сами знаете, у лодки нет плоскостей, садится она на «ходули» (так мы их называли — они защищают Реактивные двигатели). Я почти уже сел, высота была 10 метров, скорость снижена до 15 метров в секунду. Мы буквально по Сантиметрам опускались вниз. И тут раздался ужасающий вопль, и мы упали на бок.