«Если», 1996 № 05
Шрифт:
Кейз медленно двинулся вперед. Уродец повел его в лес, пробираясь меж деревьев. Уродец отлично понимал, что он в безопасности — ведь он может показать Кейзу, где находится тело Джэн. Кейз размышлял по дороге о том, известно ли его проводнику о защите, которую обеспечивает спасательная лодка: ее система может в долю секунды окружить Кейза непробиваемым щитом, выжечь вокруг него землю, вмиг подлететь к нему (лодка не подчинялась законам инерции), сумеет отыскать и догнать убегающего врага на земле, на воде, в воздухе.
Кейз следовал за своим
Кейз наблюдал за ним — вот он остановился, выпрямился и с дурацкой своей ухмылкой, блестя глазами, сделал знак, что ждет от Кейза помощи.
И Кейз бросился помогать. Он рыл землю голыми руками вместе о этим невероятным существом, пока из-под земли не мелькнул изгиб металлического корпуса.
Кейз рыл, как одержимый. Он был охвачен восторгом, он не жалел себя, ломал ногти, задыхался. Мало-помалу они откопали капсулу. Совместными усилиями, ухватившись за один конец, вытащили корпус. Кейз очистил боковые поверхности и залился слезами, как дитя.
Он коснулся своей кнопки управления, и лодка, пронзив чащу, приземлилась на поляне. Борт опустился, появились две маленькие лебедки. Они, словно два блюдечка, подплыли по воздуху к капсуле. Уродец кинулся помогать Кейзу, но тот лишь отмахнулся. Лебедки подняли капсулу, повернули ее и пронесли над открытым бортом в лодку.
Кейз одним прыжком вскочил на борт и, обернувшись, крикнул:
— Кто бы ты ни был, приятель, большущее тебе спасибо. Прощай!
Уродец тоже вскочил на борт и, склонив голову к плечу, с мольбой уставился на Кейза.
— Послушай, я тебе очень благодарен, и все такое, но мне пора.
Кейз махнул рукой — мол, уходи, однако нелепое создание осталось. Кейз столкнул его, уродец полетел вниз, полурасправив странные крылья, чтобы удержаться в воздухе. Борт уже поднимался, и Кейз прыгнул в лодку. Уродец хихикнул, обернулся блестящей черной кнопкой, скакнул на бортовую поверхность, оттуда в лодку вслед за Кейзом. Борт захлопнулся.
Кейз сел к пульту. Спинка его кресла была обита блестящей черной материей, утыканной многочисленными блестящими черными кнопками. Точно такая же кнопка незаметно пристроилась в ряд с остальными.
Кейз отправился к себе в отсек. Он понимал, что самое лучшее сейчас заснуть, отключиться часов на двенадцать. Нет, не получится, нужно сначала дождаться… Вызванный доктор лишь заметил: «Страшно долго, страшно долгое время…» И не позволил Кейзу на нее взглянуть. И еще произнес странную фразу: «Она бы никому не позволила сейчас смотреть на себя». Кейз спросил, почему, а Доктор ответил: «Потому что она — женщина».
Похоже, все знали о женщинах нечто неведомое Кейзу.
Он прошел в свой отсек, огляделся. Джэн… как не думать о Джэн, когда все вокруг было для него полно ею. Не думать о Джэн… Перед Ним — диктофон и каменные копья. Вот они…
Он поднял диктофон. «Блестит в лучах света…» Ее голос. Он вернул запись чуть назад: «… если бы он мог взглянуть на себя со стороны, как его тело блестит в лучах света, капли воды, словно жемчужины, и зубы сверкают, когда смеется… почему он никогда не скажет мне, что его смешит? Он такой скрытный, сдержанный. Почему? Почему он совершенно не понимает женщин?»
Потом пошли научные данные, наблюдения, и снова приглушенно, сердито: «Я никогда не выдам себя, никогда, никогда! Он ничего от меня не услышит. Но почему он сам не может признаться? Почему? Хоть бы раз…»
Кейз задумался — признаться в чем?
Он стал слушать дальше. И наконец все понял.
— Кейз!
— Что тебе, Звезда?
— Он меня побил, а я в нем души не чаю.
— О чем ты?
— О Мечтателе. И он во мне души не чает. Кейз, спасибо.
— Повтори сначала.
— Кейз!
— Что тебе, Звезда?
— Он меня побил, а я в нем души не чаю.
— Стоп. Кто тебя побил?
— Мечтатель. В шахматы.
— Это тебя-то побили в шахматной партии?
— За двадцать три хода. Начала пешка королевы, а потом…
— Ладно, Звезда, не разбирай ход за ходом. Где этот, как его там?..
— Мечтатель? Он здесь.
Кейз, хлопнув дверью, побежал из своего отсека к двери с табличкой «Компьютер». В компьютерной у мигающей стены — у сердца Звезды — был столик. На столике шахматная доска. На доске — немногочисленные фигуры, оставшиеся от жестокого шахматного сражения, и потерпевший поражение король черных. Перед столиком — табуретка, на которой восседал на корточках уродец. Он глядел блестящими глазами на Кейза и улыбался.
— Как ты, черт тебя подери, сюда попал?
— Ты его сюда привез в лодке. А знаешь, Кейз, я и в тебе души не чаю, — сказала Звезда.
— Непонятно, как это могло получиться.
— Конечно, непонятно, но так вот получилось. А он во мне души не чает… И остается с нами.
Уродец согласно закивал.
— Черта с два. Он вернется на планетоид.
— Ничего не выйдет, — ответила Звезда. — Он и есть тот самый планетоид. Тебе этого не понять. Мне-то все понятно, он мне объяснил. Он может превращаться в кого хочет. В булавку, в молекулу, а то и в целую планету. Он может проникать куда угодно, хоть целиком, хоть частичкой. Как воздушный шарик, надутый лишь наполовину. И он создает мечту. Потому я и назвала его Мечтатель.
Мечтатель засмеялся и превратился в хрустальную вазу, а потом в голубоватую стоножку, а потом снова в прежнего смеющегося уродца.
— Пусть он убирается с корабля.
— Тогда уберусь и я. Кейз, ведь он во мне души не чает, как ты не понимаешь?
Уродец изо всех сил закивал головой. Кейз свирепо на него глянул.
— А тебе, Звезда, откуда, черт побери, известно о душе?
— Мечтатель объяснил, а он узнал из одного диктофона. Девушка всей душой любила тебя. А тебе, Кейз, черт побери, откуда тебе известно о любви?