«Если», 1998 № 10

Югов Михаил

Президент тяжело вздохнул и пробормотал:

— У них есть чувство юмора.

— Мистификация! — пробасил генерал авиации. — Все это придумали «яйцеголовые», чтобы выбить для себя побольше денег.

— Обидно слышать, — парировал Мартинсон с натянутой улыбкой.

— Ваши приемники тоже зафиксировали сообщение: оно прозвучало на широком диапазоне частот. Прикажите собственным специалистам проследить, откуда шла трансляция, — и вы сами убедитесь, что ее источник — инопланетный космический корабль.

Генерал скис.

— Значит,

вы уверены, что это всерьез? — спросил президент.

— Да, сэр, уверен, — ответил Мартинсон. — Хотя верится в это с трудом.

— Неужели только один вопрос… — пробормотал советник президента по науке, чью лекцию Мартинсон однажды слушал в Массачусетском технологическом институте.

— Да, они ответят всего на один.

— Но почему? — спросила Констанца, нахмурив брови. — В чем тут фокус?

— Наверное, мы могли бы их спросить, почему они нас так ограничили, — предложил советник по науке.

— И исчерпать этим квоту? — возразил Мартинсон.

Президент посмотрел на советника по науке.

— Фил, сколько времени понадобится, чтобы добраться туда и установить непосредственный контакт с инопланетным кораблем?

Тот печально покачал лысой головой.

— Средств на отправку пилотируемой экспедиции мы не соберем и за десять лет. Даже автоматическая станция будет лететь к окрестностям Юпитера примерно два года.

— Они покинут Солнечную систему всего за неделю, — уточнил Мартинсон.

— Один вопрос… — задумчиво произнес президент. — Что бы такое у них спросить?

— Очень просто, — заговорил генерал авиации. — Давайте узнаем, как работает их двигательная система. Раз они совершают межзвездные перелеты, значит, владеют невероятной энергией. Если и мы ею овладеем, то весь мир будет у нас вот где! — Он показал кулак.

— Думаете, они поделятся своими знаниями?

— Они же обещали ответить на любой наш вопрос.

— Я бы задал более общий вопрос, — высказался советник по науке. — Например, как у них сочетаются квантовая динамика и относительная гравитация.

— Чушь! — махнул рукой генерал. — Какой в этом толк?

— Большой. Если мы сумеем примирить все силы природы, то вырвем у нее последние секреты. Все остальное просто упадет к нашим ногам.

— Уклон в теорию, — не уступал генерал. — Появилась возможность получить конкретную, реальную информацию, а вам хочется, чтобы они выполнили за вас домашнее задание по физике.

Молчавший до сих пор руководитель президентской администрации сказал:

— А не лучше ли узнать, как добиться излечения рака и других опасных болезней.

— СПИД, — подсказал президент. — Если мы найдем средство против СПИДа в мой президентский срок…

— Возможно, генерал прав, — сказала Констанца. — Полагаю, их силовую установку можно было бы использовать в других целях.

— Например, в военных, — предположил советник по науке с нескрываемым омерзением.

Слушая их препирательства, Мартинсон думал о собственном варианте

вопроса. Он спросил бы о Большом Взрыве и возрасте Вселенной.

Спор становился все ожесточеннее. Каждый в Овальном кабинете имел собственное мнение. Наконец президент остановил перепалку властным жестом.

— Если восемь человек не могут достичь согласия, представляете, какая проблема встанет перед Конгрессом?

— Вы собираетесь поставить в известность Конгресс?

— Обязан, — ответил президент без всякого удовольствия. — По утверждению доктора Мартинсона, корабль передал свое послание на всех языках мира. Думаю, оно уже не составляет тайны.

— Конгресс… — простонал генерал.

— Это еще цветочки, — предупредила Констанца. — Подумать страшно, что начнется, когда проблемой займется ООН.

Генеральный секретарь

Две войны, нарастающий голод в Центральной Африке, новый «Эль Ниньо», от которого сходит с ума погода на половине земного шара, а тут еще эти инопланетяне! Генеральный секретарь поудобнее устроилась на своей любимой кушетке. Вот бы снова оказаться в Аргентине, в своей родной деревушке в Андах! Там заботы исчерпывались школьными отметками и фырканьем на мальчишек, мечтавших ее соблазнить.

Все утро она заседала с членами исполкома, внимательно слушая объяснения загадочного визита инопланетян. Больше всего это походило на забаву, проказу заскучавших умников. Но потом вспыхнул спор насчет Вопроса — и стало уже не до шуток. Взрослые люди устроили перебранку не хуже уличной шпаны.

Теперь перед генеральным секретарем сидела делегация Паназиатской коалиции — компания круглолицых будд в строгих костюмах западного покроя.

Генеральный секретарь славилась — возможно, сама она мечтала о другой известности — склонностью к ярким цветам. На ней было алое платье с золотым отливом, олицетворяющее горный рассвет.

Китаец, глава комитета, гнул свое:

— Учитывая, что Паназиатская коалиция представляет большинство населения Земли…

— Почти четыре миллиарда человек, — уточнил вьетнамский делегат, сидевший справа от китайского. Он был моложе всех в группе — худенький, активный, с густыми взъерошенными волосами, еще не тронутыми сединой.

Глава снисходительно кивнул, прощая коллеге непочтительность, и продолжил:

— Приверженность справедливости и демократическим принципам требует, чтобы вопрос продиктовала наша организация.

«Четыре миллиарда человек, — думала тем временем генеральный секретарь, — однако в вашем комитете ни одного места не отдано женщинам». Она знала, как их коробит от необходимости иметь дело с ней, видела, как они осуждают ее за то, что у нее в кабинете почти нет символов иерархической власти: ни письменного стола, ни длинного совещательного, а только удобные кресла. И, разумеется, электронные стены: одно прикосновение — и к ее услугам любая информация из любого уголка Земли.