«Если», 2009 № 06
Шрифт:
— Простите меня, — сказал Алкин.
— За что? — удивилась Сара.
— Я подумал… Неважно. Простите, и все.
Сара внимательно посмотрела Алкину в глаза. Он не знал, что она поняла, о чем подумала, но сказала коротко:
— Прощаю.
— Поедем в Грэфхем? — оживился Алкин. — Это мили три от Бакдена к западу?
— Да, нужно проехать поворот на Бакден, следующая развилка — на Грэфхем. Мы сможем там быть часам к семи.
— Нормальное время для свиданий, верно?
Ехали
— Вряд ли успеем к семи, — огорченно сказала Сара, — а потом могут к Гаррисону не пустить.
Телефон в сумочке заиграл, и на этот раз у Алкина не было сомнений, что звонит Бакли.
— Алекс, ответьте, пожалуйста, — попросила Сара. — Скажите Тайлеру, что я веду машину и не могу говорить.
«Мечта жизни, — подумал Алкин. — Говорить с женихом девушки, которую… которая…»
— Сара ведет машину, — сказал он, услышав в трубке требовательный голос главного констебля. — К сожалению, она говорить не может…
— Мистер Алкин, — Бакли был раздосадован и не скрывал этого, — напомните Саре, что у нас билеты на семичасовой сеанс. Пусть едет к кинотеатру, там мы и поужинаем.
Он прервал разговор, не став слушать, что ответит Алкин.
— Что? — спросила Сара. — Тайлер недоволен?
— Он говорит, у вас в семь встреча.
— Господи! — воскликнула Сара. — Совсем вылетело из головы!
— Значит, — констатировал Алкин, отвернувшись к окну, — я выйду, когда будем проезжать Кембридж. На Ньюмаркет-роуд, если вам не трудно.
В дом престарелых он может съездить и сам, в конце концов. Не сегодня, конечно.
— Мы едем в Грэфхем, — голосом, лишенным эмоций, произнесла Сара. — Гаррисон — старый человек. Может, он ничего не помнит, но у меня почему-то ощущение, что мы непременно должны поговорить с ним сегодня.
— Странно, Сара, у меня такое же чувство, — тихо сказал Алкин.
Возникла развилка, большая часть машин свернула налево, в сторону Лондона, и шоссе оказалось почти пустым, впереди выползло из туч багровое закатное солнце и сразу скрылось в сером мороке, став похожим на бледную полную луну.
— Почти все едут в Лондон, а не на запад, — улыбнулась Сара. — Вы пока подумайте, что мы станем спрашивать у Гаррисона.
Тайлеру Сара позвонила, когда они подъехали к повороту на Бакден и остановились перед светофором. Алкин старательно делал вид, что ничего не слышит, и действительно не слышал.
Гаррисон смотрел в холле телевизор. Точнее, спал. Он сидел в инвалидной коляске — сморщенный, совершенно лысый, с большими оттопыренными ушами, похожий на летучую мышь. «Если его подвесить к потолку вниз головой, сходство
Слух у старика, однако, был хорошим. Пока Сара объясняла поднявшейся им навстречу сиделке цель визита, Гаррисон открыл глаза и повернул голову, подслеповато разглядывая вошедших.
— Пустите их, Анна, — неожиданно громким, хотя и хриплым голосом потребовал он. — Проходите, молодые люди, берите стулья. Анна, отодвиньте меня, пожалуйста, от этого чертова ящика: он вопит, как тысяча чертей, мы не сможем нормально разговаривать.
«Старик говорлив», — подумал Алкин и сам отвез коляску к дальней стене. Сара пододвинула стулья.
— Я вас не знаю, — заявил Гаррисон.
— Это мисс Сара Бокштейн, — представил Сару Алкин. — Она работает в мэрии Бакдена.
— А это, — сказала Сара, — мистер Алекс Алкин.
— Иностранец, — констатировал Гаррисон. — Сейчас в Англии полно иностранцев. Даже здесь работают филиппинки и один негр из Конго. Вы откуда приехали, молодой человек?
— Из России, — коротко отозвался Алкин.
— Ах! Это еще хуже. Знал я одного русского — отвратительные воспоминания.
Алкин и Сара переглянулись.
— Да, отвратительные, — продолжал Гаррисон, все больше возбуждаясь. Он начал размахивать руками и довольно сильно ткнул Ал-кина локтем в бок. — Простите, мистер, вы, конечно, не в ответе за своего соотечественника, хотя, надо отдать ему должное, он меня еще кое-чем наградил, ха-ха, сначала чуть не убил, правда, я ему этого никогда не прощу, даже на войне со мной такого не случалось, помню, зимой сорок пятого в Антверпене…
— О, Господи… — пробормотал Алкин, отодвинув стул на безопасное расстояние.
— Мистер Гаррисон, — начала Сара, — мы хотим спросить вас…
— Знаю я, о чем вы хотите спросить, — неожиданно спокойно, будто из него вышел весь заряд бодрости, сказал Гаррисон. — Только вспоминать мне об этом неприятно, понимаете?
— О чем? — осторожно спросил Алкин.
— Об этом, — сказал Гаррисон и принялся негнущимися пальцами расстегивать верхние пуговицы теплой рубашки. Пуговицы не поддавались, старик начал сердиться и оглядываться в поисках кого-то, кого не было в комнате.
— Сейчас, мистер Гаррисон, минуту, — к ним уже спешила маленькая смуглая женщина в униформе, филиппинка, иностранка, но старик с удовольствием позволил расстегнуть пуговицы и откинуть ворот так, что стал виден рубец чуть ниже левого соска.
— Вы об этом хотели узнать, верно? — сказал Гаррисон, почесав рубец пальцем.
— Как вы догадались? — спросил Алкин.
— Догадался? — презрительно проговорил старик. — Зачем мне догадываться? Я знаю.
— Вы говорите о Хэмлине?
— Это вы говорите о Хэмлине.