"Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР.
Шрифт:
Однако представители Абвера унифицировали задачу. В целях разложения Красной Армии и организации перехода ее частей на сторону Вермахта они возложили на новую часть задачу подготовки и заброса в советский тыл диверсантов. Местом формирования «русского батальона специального назначения» — «подразделения Абвера 203» или «Граукопф» - стал расположенный близ Орши поселок Осинторф.
Военнопленных организаторы РННА набирали из лагерей в Борисове, Смоленске, Рославле и Вязьме. И к середине августа 1942-го численность РННА составляла 1500 солдат и офицеров, размещавшихся в трех учебных лагерях. «Личный состав носил советское обмундирование с погонами и бело-сине-красными кокардами, а знаменем стал русский трехцветный флаг». Иванов разъяснял
С марта 1942 года в Белграде для десантной операции в районе Новороссийска стал формировался сводно-гвардейский полк Добровольческой армии под командованием бывшего капитана М. А. Семенова. Позже для проведения карательных операций в странах Европы немцы предпочитали использовать казачьи части «Объединенного совета Дона, Кубани и Терека», возглавляемого Красновым, Стариковым, Шкуро, Улагаем, Агеевым и другими генералами.
Но вернемся во Францию 1936 года. Еще один официальный обед в Париже, на котором Тухачевский произвел яркое впечатление, состоялся в советском посольстве. На нем он изумил европейских дипломатов открытым восхвалением Германии. Участник банкета — заведующий отделом печати румынского посольства в Париже Э. Шаканак Эссез записал слова «маршала».
Сидя за столом рядом с румынским министром иностранных дел Титулеску, Тухачевский заявил: «Напрасно, господин министр, вы связываете свою карьеру и судьбу своей страны с судьбами таких конченых государств, как Великобритания и Франция. Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере в течение некоторого времени, будет принадлежать гегемония на Европейском континенте. Я уверен, что Гитлер означает для нас всех спасение».
Присутствовавшая на этом обеде французская журналистка Женевьева Табуи писала в своей книге «Меня называют Кассандрой»: «В последний раз я видела Тухачевского... после похорон короля Георга V. На обеде в советском посольстве русский маршал много разговаривал с Политисом, Титулеску, Эррио и Бонкуром. Он только что побывал в Германии и рассыпался в похвалах нацистам. Сидя справа от меня и говоря о воздушном пакте между великими державами и Гитлером, он не переставал повторять: « Они уже непобедимы, мадам Табуи».
Почему он говорил с такой уверенностью? Не потому ли, что ему вскружил голову сердечный прием, оказанный ему немецкими дипломатами, которым нетрудно было договориться с этим представителем старой русской школы? Так или иначе, в этот вечер не я одна была встревожена его откровенным энтузиазмом. Один из гостей, крупный дипломат, проворчал мне на ухо, когда мы покидали посольство: «Надеюсь, что не все русские думают так».
Нет, Тухачевскому «вскружил голову» не только сердечный прием немцев. Его пьянили те блестящие перспективы, которые рисовались после бесед с германскими генералами, и, видимо, выпитое на банкете вино. Симптоматично, что все известные и шокирующие своим смыслом его заявления прозвучали во время застолий. Складывается впечатление, что «полководец» подтверждал известную пословицу о причинах, по которой пьяный ум порой не сдерживает длинный язык.
Вернувшись из поездки в Лондон, Тухачевский принял участие в стратегической военной игре, организованной Генеральным штабом РККА. В её ходе Якир командовал польскими, а Тухачевский германскими армиями. Он писал в показаниях: «Эта игра дала нам возможность продумать оперативные возможности...
Тухачевский был не единственным из участников заговора, кто был связан с германскими генералами. В январе того же 1936 года в командировку в Чехословакию выехал и командарм 1-го ранга Иероним Уборевич. По пути в Прагу он встретился в Варшаве с помощником военного атташе Германии в Польше майором Кинцелем. На этой встрече он приватно попросил о приглашении на военные маневры в Германию.
Он получил его вскоре после весенней военной штабной игры, в ходе которой Тухачевский уточнял реальность «Плана поражения» со своими подельниками. На германские учения Уборевича пригласил сам главнокомандующий сухопутными войсками Вермахта генерал-полковник барон Вернер фон Фрич. Маневры состоялись в начале осени 1936 года в Бад Киссингене, а после их завершения в Германском генштабе тоже прошли командно-штабные игры, «изучавшие ту же ситуацию, которую рассматривали участники заговора Тухачевского».
Примечательно, что к моменту нападения на СССР в 1941 году «друг Уборевича» полковник Эберхарт Кинцель возглавит в Германском генштабе службу по контролю за деятельностью разведки на русском направлении. Причем именно его доклад «об укрепленных районах СССР на границе, боевом расписании советских войск, мобилизационных мерах СССР, промышленных резервах... послужил основанием для более тщательной доработки «Плана Барбаросса». Случайно ли это?
О том, что под влиянием спиртного у Тухачевского «развязывался язык», существует и еще одно свидетельство. На следующий день после празднования 1 Мая 1937 года, когда военные руководители и правительство собрались за столом на праздничном обеде, в состоянии алкогольной эйфории он вновь решился на очередной застольный демарш.
Позже, на заседании Военного совета 1 июня 1937 года, Ворошилов рассказывал: «В прошлом году, в мае месяце, у меня на квартире Тухачевский бросил мне и Буденному обвинение, в присутствии т.т. Сталина, Молотова и многих других, в том, что я якобы группирую вокруг себя небольшую кучку людей, с ними веду, направляю всю политику и т.д. Тов. Сталин тогда же сказал, что надо перестать препираться частным образом, нужно устроить заседание Полит] Б[юро] и на этом заседании подробно разобрать в чем тут дело. Потом на второй день Тухачевский отказался от всего сказанного...» Трудно сказать: был ли «маршал» слабонервным или рядом не оказалось вина?
Однако хлестаковская болтливость Тухачевского не осталась незамеченной уже в 1937 году, когда в Европе стали циркулировать слухи о противостоянии военных советскому правительству. После посещения им столицы Франции в белоэмигрантских кругах Парижа заговорили о его связях с германским Вермахтом. Президент Чехословакии Бенеш в беседе с советским полпредом Александровым 7 июля 1937 года утверждал, что во Франции о сближении Тухачевского с Вермахтом поняли из бесед, которые он вел в Париже, где останавливался в начале 1936 года во время поездки на похороны Георга V.
«Бенеш, — сообщал Александров в Москву, - под большим секретом заявил мне следующее: во время пребывания Тухачевского во Франции в прошлом году Тухачевский вел разговоры совершенно частного характера со своими личными друзьями-французами. Эти разговоры точно известны французскому правительству, а от последнего и Бенешу. В этих разговорах Тухачевский весьма серьезно развивал тему возможности советско-германского сотрудничества и при Гитлере... Бенеш утверждает, что эти разговоры несколько обеспокоили Францию».