Если судьба выбирает нас…
Шрифт:
Тепло, чисто, на столе горит толстая свеча… Мой ранец с притороченным к нему автоматом в чехле стоит в ногах простой деревянной кровати.
Ординарец суетится у печи, сооружая ужин из сухого пайка.
– Пришли, вашбродь?
– Пришел, Савка… Приполз… – Я с трудом расстегнул намокшие ремни амуниции, снял и повесил все на спинку кровати. Стал снимать китель… – Чего ты там химичишь?
– Аюшки? Ну дык суп с крупою да с солониной варю. Картошки, моркошки да луку я ишшо в Штрасбурге припас. Не пропадем, вашбродь!
Чудо, а не парень! Что бы я без него
Наверное, лег бы спать голодным…
Развесив китель на веревке, натянутой у печки, я принялся стаскивать с себя сапоги…
Черт! Хрен снимешь! Вроде верхом ехал, а сапоги намокли.
Фух! Получилось.
Поставив обувь у кровати, я уселся за стол. К тому моменту, когда Савкино варево было готово, я уже откровенно клевал носом.
Поел, обжигаясь и не чувствуя вкуса, и, отказавшись от чая, завалился на кровать…
Спать!!!
13
Дождь льет уже второй день подряд. Мы с Генрихом увлеченно играем в шахматы в станционном буфете Госслерсхаузена, изредка поглядывая в окно на то, как первый батальон загружается в прибывший поутру поезд.
Поезд был самым что ни на есть немецким – на вагонах красовались черные прусские орлы. Это было вполне естественно: все-таки у немцев колея другая – не будешь же перешивать полотно. Как нам пояснил прапорщик железнодорожных войск, командовавший конвоем и поездной бригадой, в Торне наши войска захватили значительное количество подвижного состава – противник просто не ожидал от нас столь стремительного продвижения. Теперь это здорово помогало в снабжении и переброске резервов.
Поезд представлял собой комбинированный пассажирско-грузовой состав: два вагона 2-го класса, десяток светло-серых вагонов 4-го класса, пять теплушек и шесть открытых грузовых платформ.
В самый раз перевезти батальон.
Кстати, шахматную доску мы позаимствовали у немца – начальника станции. Седой дядечка почтенного возраста с видимым душевным сопротивлением передал нам ее во временное пользование.
– Конем ходи! Конем! – азартно подсказывал наблюдавший за нашей игрой прапорщик Остроумов. Этот румяный здоровяк был младшим офицером двенадцатой роты.
– Спокойно, Платоша! Всему свое время… – отмахнулся я.
– Но ты же упускаешь такую возможность!
– Платон, не вмешивайся! – просил сидящий с нами за одним столом адъютант батальона подпоручик Цветаев.
– Скажи-ка мне, Данила, как всезнающий оракул, – куда мы путь держим?
– В Дойче-Эйлау.
Вчера по прибытии на станцию полковника встречал штабс-капитан Тищенко из штаба дивизии, ответственный за нашу передислокацию. Он-то и разъяснил порядок и цель нашего передвижения. На многочисленные вопросы он ответил просто: что уже отправил отсюда Самогитский 7-й гренадерский полк на Дойче-Эйлау.
– А какие новости с фронта?
– Хорошие новости таковы: Грауденц наконец-то взяли вчера вечером, после того как позапрошлой ночью охотники подорвали мост через Вислу, лишив немцев подкреплений. Ударная дивизия понесла огромные потери
– А плохие?
– Похоже, что наше наступление выдыхается. Обозы и подкрепления отстали. Кроме того, снабжение затруднено из-за необходимости перегружать грузы с наших поездов на немецкие, с узкой колеей. В настоящий момент линия фронта проходит от Алленштайна через Остероде, далее по южному берегу озер за Дойче-Эйлау и далее вдоль железной дороги на Розенберг – это такой мелкий городишко. Дальше непонятно. В районе Ризенбурга немцы удрали без сопротивления, открыв фланг наступления на Мариенвердер. А сама крепость пока держится, но это ненадолго.
Еще сообщил, что германская 10-я армия блокирована под Кенигсбергом. 8-я армия практически разгромлена и отходит на линию Мариенбург – Бартенштайн, где есть подготовленная линия обороны, а у нас нет сил, а главное – возможности ее преследовать.
– А на черта они вцепились в Мариенвердер? Их же отрежут от основных сил!
– В штабе полагают – для того, чтобы выиграть время. По последним разведывательным данным, с запада по морю в Эльбинг перебрасываются две полных дивизии. Кроме того, Мариенбург они будут держать до конца – там последний железнодорожный мост через Вислу. И по этому мосту они спешно перебрасывают подкрепления из Центральной Германии.
– Предполагается контрнаступление?
– Да! Весьма вероятно!
– В самое пекло лезем…
Как там у группы «Любэ» поется?
Я думал о многом, я думал о разном, Смоля папироской во мгле. Я ехал в вагоне по самой прекрасной, По самой прекрасной земле… [74]Навеяло, знаете ли.
Колеса звенят, вагоны летят, погоны скучают… Народ опять же разночинный, от рядового до капитана…
И думаю я и о многом, и о разном… И еду в вагоне по пусть не прекрасной, но Прусской восточной земле…
74
«Дорога». Музыка И. Матвиенко, стихи А. Шаганова и М. Андреева.
Не хватает только шутников-студентов, гармошечки и папироски…
До пункта назначения – городка Розенберга – два часа пути. Первый и второй батальоны, саперная и пулеметные роты с частью обоза уже там. Теперь настала и наша очередь.
Трофейный поезд ходит чартером – до места и обратно за сутки он сумел обернуться четыре раза.
Раннее утро, за окнами мелькают укрытые туманом леса и поля.
Наш батальон весь предыдущий день просидел в Госслерсхаузене в ожидании погрузки.