Если судьба выбирает нас…
Шрифт:
Так вот, сначала в траншею через бруствер ссыпались четверо моих нерадивых подчиненных, а уже следом поочередно спустились гренадеры из разведкоманды.
Причем, что характерно, не одни!
Добычей и, собственно, прибавлением, в этой теплой компании оказались два связанных немца с кляпами во рту.
– Савка, фонарь давай! – распорядился я и с ходу застроил фельдфебеля разведчиков. – Докладывайте! Что у вас там приключилось? Что за стрельба?
– На германскую разведку наткнулись, вашбродь. На артиллеристов… Приглядывали мы за ихней траншеей. Слышим – ползет кто-то. Ну мы их подпустили поближе и кинулись. Двоих в ножи взяли, еще двоих скрутили. Хто ж знал, что там
– Раненые есть?
– Никак нет, вашбродь! Царапины токмо, хучь и до крови!
– Ну молодец, показывай пленных!
– Сергунька! – окликнул фельдфебель кого-то из своих. – Давай немаков сюды!
Вид пленные имели довольно жалкий: в грязной изорванной форме, с разбитыми физиономиями и какими-то тряпками во рту в качестве кляпов.
Судя по расцветке галуна и погон – действительно артиллеристы: офицер и унтер.
– Ну-ка выньте у офицера кляп! Поговорить с ним хочу!
Кляп вытащили, и пленный предстал передо мной, щурясь от света потайного фонаря уцелевшим глазом, – другой был подбит и заплыл огромным синяком.
– Name? Dienstgrad? Truppenteil? [90]
– Leutnant Lamm! Die erste Schwerebatterie des zwanzigsten Armeekorps! [91]
– Fhnfzehnzentimeterkaliber? [92]
– Ja [93] …
Поболтав еще немного с очумелым немецким лейтенантом, я выяснил, что на нейтралку они вылезли с целью оборудования поста скрытого наблюдения, дабы корректировать артиллерийский огонь во время завтрашней атаки.
90
Фамилия? Звание? Воинская часть? (Нем.)
91
Лейтенант Ламм. Первая тяжелая батарея 20-го армейского корпуса (нем.).
92
Пятнадцатисантиметровая? То есть 150-миллиметровая? (нем.)
93
Да (нем.).
Когда немцев увели в штаб полка, я взялся за телефон – пора было доложить о событиях веселой сегодняшней ночки.
К тому моменту когда я вдоволь наобщался с вышестоящими начальниками всех уровней, у меня над душой уже стоял довольный Лиходеев.
– Разрешите доложить, вашбродь?
– Докладывай!
– Хорошо охотники сходили. С прибытком вернулися… Спасибо вам, вашбродь! Вот, стало быть, благодарствуем. – Лиходеев положил на снарядный ящик, используемый в качестве телефонного столика, нечто, завернутое в тряпицу.
– Разрешите идти?
– Иди… – Кузьма Акимыч исчез как утренний туман – тихо и незаметно, а я осторожно развернул оказавшийся тяжелым сверток.
Ого! Массивная кобура из коричневой кожи и небольшой никелированный пистолет с рифленой деревянной рукояткой.
Последний я взялся внимательно рассматривать.
Надпись
О! У отца есть охотничий карабин «маузер» – и тоже «Беккер и Холландер».
А пистолетик-то хорош! Маленький, ухватистый и выглядит весьма и весьма стильно. Выщелкнул обойму – семь патронов. Для скрытого ношения и как оружие последнего шанса – самое оно!
Отложив понравившуюся мне обновку, я взялся за кобуру.
Тут никаких неожиданностей не было – банальный и брутальный «парабеллум» с запасной обоймой и инструментом.
Неплохо.
Достойное пополнение моей коллекции, начавшейся с подаренного казаками-уральцами «маузера».
Завернув подарки обратно в кулек, я отправился в наш с Казимирским блиндаж.
Надо бы наконец выспаться…
Что-то мне подсказывает, что день завтра будет дли-и-и-нным…
Глава шестая
1
Скукота…
Нет! Не так…
СКУ-У-КО-ТА!!!
Причем не просто так, а по ряду объективных причин.
Например, качество окраски стены и лепнину на потолке я изучил до мелочей, а вместе с тем и прочие архитектурные изыски вроде пилястр и капителей палаты номер четыре Варшавского военного Александровского госпиталя…
Развлечения как таковые отсутствуют, да и настроения развлекаться нет. Читать при свечах – некомфортно. Гулять – здоровье не позволяет.
Формулировка безупречна – именно что «скукота»… Большими буквами…
Сейчас вообще ночь, то есть вдобавок еще и темно, одиноко и тоскливо…
Надо бы, наверное, поспать, но не получается. Мешают стоны артиллерийского подпоручика – моего соседа по палате.
Руку опять же отлежал… Левую… Потому что сплю только на левом боку…
Сплю я так по той простой причине, что правая сторона груди у меня прострелена…
Навылет… И легкое тоже – навылет…
А главное – снится все время тот день… Тот самый – самый длинный…
В ночь немцы сменили потрепанный резервный полк, безуспешно атаковавший наши позиции, на переброшенный с Западного фронта пехотный. Атаку перед самым рассветом начали германские штурмовики.
Как они оказались в наших окопах – непонятно…
Возможно, свет на это прискорбное событие смог бы пролить командир второго взвода старший унтер-офицер Филиппов. Но он сгинул безвестно, вместе со всем секретом, бывшим в боевом охранении впереди наших окопов…
Так или иначе, немецкие штурмовые команды ворвались в передовую траншею, паля из пистолетов и забрасывая гранатами блиндажи, землянки, окопы и ходы сообщения.
Пулемет в первой траншее даже не успел открыть огня.
Разбуженные стрельбой и взрывами, мы с Казимирским, одевшись впопыхах, выскочили в траншею:
– Вы – направо! Я – налево! Барон, любой ценой не дайте немцам прорваться во вторую траншею, и да хранит вас Бог!
– Oui, mon chef! Bon courage! [94] – Почему я ответил по-французски – Бог весть. – Савка, за мной! – Нахлобучив каску и перехватив автомат за цевье, ринулся к ходу сообщения, соединявшему траншеи.
94
Так точно! Удачи! (Фр.)