Если вчера война...

Таругин Олег Витальевич

Завершив поездку посещением Ленинграда и базы флота в Кронштадте, пятого мая комиссия вернулась в Москву. Заполнив и подписав касающиеся командировки документы, Юрий, жутко уставший от мотаний по доброй половине Союза, но довольный возвращением, отправился домой. Едва он открыл дверь, Верочка с визгом повисла на шее. Соскучившийся по жене подполковник подхватил ощутимо набравшую в весе супругу на руки и отнес в комнату, аккуратно опустив на диван. Они проговорили до поздней ночи и, счастливые оттого, что снова вместе, отправились спать.

Несколько следующих дней прошли спокойно: Крамарчук в установленное время являлся в наркомат и сидел в кабинете, работая

по им самим выбранной теме, касающейся наиболее перспективных направлений в науке, гражданской промышленности, медицине и внешнеполитической деятельности. Учитывая, что последние девять месяцев он почти исключительно посвятил проблемам грядущей войны и реформам армии, сейчас стоило, насколько возможно, наверстать упущенное. Война рано или поздно окончится, и не хотелось бы, чтобы после нее СССР оказался в арьергарде научных открытий.

Все закончилось девятого мая, когда Юрия разбудил раздавшийся в половине пятого телефонный звонок. Не зажигая света — к этому времени он уже достаточно освоился в новой квартире, чтобы не натыкаться на углы и мебель даже в темноте, — подполковник подошел к тумбочке в прихожей и поднял трубку.

— Товарищ подполковник? Код «А». Немедленно прибудьте в наркомат. Машина вышла. — Не дожидаясь ответа, дежурный офицер сбросил вызов.

Юрий несколько секунд стоял, держа в руке тихонько пикающую гудками отбоя трубку, затем медленно опустил ее на рычаги. Вот, похоже, и все. Началось.

Стараясь не шуметь, Крамарчук вернулся в комнату и начал одеваться. Из спальни выглянула проснувшаяся Вера:

— Юра, что случилось?

— Спи, любимая, рано еще. — Подполковник постарался успокаивающе улыбнуться.

— Не ври. Началось, да? Это оно?

— Не знаю, честно не знаю. Но боюсь, что да.

— Ох.,. — Супруга тяжело оперлась на дверной косяк. — И что... теперь?

— Теперь все будет нормально, — с нажимом ответил он. — На этот раз мы готовы... по крайней мере, очень хочется на это надеяться. — Вторую часть фразы он произнес мысленно, не желая еще больше пугать беременную жену.

— Ты еще вернешься? — тихо спросила Верочка.

— Ну что ты глупости говоришь, конечно, вернусь. — Крамарчук обнял ее и поцеловал. — Все, запри дверь и ложись. Не стоит тревожить нашего малыша.

Берия ждал подполковника в своем кабинете. Скупо кивнув в ответ на его приветствие, нарком буркнул:

— Не завтракал, как я понимаю? Вон кофейник и бутерброды, если хочешь, перекуси.

— Что случилось, Лаврентий Павлович? Началось?

— Похоже на то. Все наши разведгруппы передают, по сути, одно и то же: противник начал скрытное выдвижение к границе. Авиаразведка это тоже подтверждает. У них объявлена полная боевая готовность.

— Когда?

— Думаю, завтра-послезавтра. Сегодня они уже по любому не успеют.

— А что мы? — Крамарчук неожиданно ощутил, как невольно шевельнулись волосы на голове: послезавтра, одиннадцатого мая, было воскресенье. Снова воскресенье, как и тогда! А ведь сегодня еще и ДЕВЯТОЕ число! Что это, случайная шутка Истории или некая трагическая закономерность?

— Мы? — Берия хмыкнул. — Мы, Юрий Анатольевич, реагируем, конечно. Командующие округами получили «Грозу», объявлена полная боеготовность, в приграничных округах начат скрытный вывод войск из мест постоянной дислокации. Командирам разведгрупп отправлен сигнал «Май», так что скоро немцев ждет множество весьма неприятных сюрпризов. Да, собственно, что я тебе рассказываю, и сам все прекрасно

знаешь, план-то не без твоего участия разрабатывали. Авиация и флот тоже готовы, так что ждем. А уж как оно там будет... Слушай, Крамарчук, у тебя папиросы при себе?

— Так точно, товариш...

— Брось, сейчас не до этого. Дай закурить, нервы на пределе. Не удивляйся, я обычно этой гадостью не увлекаюсь и другим не советую. Просто момент сейчас такой ... напряженный.

— Пожалуйста. — Юрий протянул раскрытую пачку «Казбека» — местные папиросы ему по-прежнему не нравились, и он частенько пробовал другие сорта.

Нарком закурил и замер, глядя мимо подполковника:

— Интересно, не провокация все это? Вряд ли, конечно, но...

Крамарчук прислушался к своим ощущениям, неожиданно осознав, что больше не чувствует той необъяснимой и пугающей тяжести, что мучила его последние месяцы.

— Не провокация, Лаврентий Павлович.

— Ты-то почем знаешь? — буркнул нарком.

— Чувствую. Хотите верьте, хотите — нет, но чувствую. — Юрий вкратце описал Берии свои ощущения.

Народный комиссар скользнул по его лицу быстрым взглядом и неожиданно сник, отвернувшись и понуро опустив плечи, увенчанные недавно введенными погонами.

— Значит, правда. А то ведь тебе не верить, себе ж хуже будет. Что ж, чему быть, того...

Глава 20

Особый приказ ГКО № 3. Для немедленного исполнения

1. В течение 10—12 мая 1941 года возможно внезапное нападение немецких войск или их союзников на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с массированного артиллерийского обстрела и авианалетов.

2. Задача наших войск — всеми силами и средствами отразить внезапный удар немецких войск или их союзников. Войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов в указанные сроки находиться в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар.

ПРИКАЗЫВАЮ:

а) В течение ночи на 10 мая 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе.

б) Перед рассветом 10 мая 1941 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать.

в) Все части привести в полную боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно. Личному составу раздать двойные боекомплекты и сухие пайки на три дня.

г) Противовоздушную оборону привести в полную боевую готовность, произвести подъем приписного состава. Подготовить мероприятия по затемнению городов и объектов, мероприятия по раннему обнаружению самолетов противника.

д) В течение ночи на 10 мая 1941 года скрытно вывести из парков бронетехнику и автомобильный транспорт, расположить в резервных местах дислокации.

Запасной аэродром 124-го ИАП, п. Бружево, 9 мая 1941 года

Со звенящим ревом восьмерка пятнистых «Яков» пронеслась над рощей и, встав в круг, пошла на посадку. У штабной палатки 124-го истребительного авиаполка, на скамье, сколоченной из наспех оструганных жердей, сидели летчики.

— Гляньте, мужики, кажись, наши прилетели, Пронин из второй эскадрильи. Пошли новые самолеты смотреть. — Вихрастый лейтенант с восторгом в глазах вскочил со скамейки и, прикрывшись ладонью от слепящего солнца, стал наблюдать, как техники закатывали и маскировали приземлившиеся машины в лесополосе.