Если завтра случится
Шрифт:
Невыводимые.
Помню ли я тот день, когда была вынуждена улететь из Москвы и отправить любимому мужчине отвратительное сообщение, не имеющее ничего общего с правдой?
Что ж… Да. К сожалению, я помню.
Как и те отвратительные месяцы после…
Уже там, в Грузии, Амиран продолжил целенаправленно уничтожать меня за то, что посмела поступить с ним так, как он поступал со мной на протяжении всего брака.
Я вновь оказалась заперта в четырёх стенах.
Опять что
Он постоянно оскорблял меня, унижал, регулярно поднимал на меня руку. И весь ужас в том, что никто в его доме за меня не вступился. Даже тогда, когда в одну из ночей Джугели, будучи пьяным, заявился в мою спальню и стал в грубой форме требовать исполнения супружеского долга.
Абсолютно уверена в том, что все слышали и жуткий грохот, и нашу с ним ссору и то, что происходило потом.
Мои крики. Рыдания. Истерику и мольбы.
Все слышали этот кошмар, но никто… никто не пришёл мне тогда на помощь.
Помню, как подавленная, разбитая и втоптанная в грязь, лежала на полу и тихо скулила, мечтая лишь об одном: просто умереть. Умереть и точка.
Но нет.
Чуть позже шоком стала внезапно наступившая беременность.
Это новость меня добила.
Как же было больно и горько! Ведь Амиран, намеренно или волей стечения обстоятельств, превратил ту легенду для Дани в реальность.
Скажу честно и, возможно, вы возненавидите меня за это, но я… отчаянно не хотела этого ребёнка. Чувствовала себя отвратительно. Моё состояние ухудшалось с каждым днём. В какой-то момент нервная система окончательно дала сбой и я совершила то, что не должна была. Пыталась навредить себе.
Как вы, наверное, догадались, вследствие этого инцидента я и попала в спецучреждение. И если сперва это была частная клиника, где за мной круглосуточно наблюдали на протяжении всей беременности, то вот после преждевременных родов, Джугели поместил меня в самый настоящий дурдом для душевнобольных. Полагаю в наказание за то, что так и не смогла родить ему здорового ребёнка.
Озноб бежит по коже.
На губах ощущается привкус едкой горечи.
Это тоже была девочка. Но на этот раз я даже не услышала её плач и не увидела её, поскольку была в отключке, когда мне делали кесарево под наркозом.
Помните, я говорила, что не хотела этого ребёнка? Наверное, слишком сильно, к сожалению… Ведь уже вскоре врачи мне сказали, что ребёнок, будучи слабым и недоношенным, не выжил…
— Тук-тук. Насть, присоединишься к нам?
Вырываясь из плена тяжёлых воспоминаний, поднимаю взгляд.
На меня смотрит Света.
Наша нынешняя прима, между прочим.
— Что, прости? — спрашиваю рассеянно, спешно вытирая слёзы.
— Я пришла позвать тебя к нам, на банкет, — улыбается девушка. — Все собрались, а тебя всё нет и нет…
— Извини, Свет, я вынуждена отказаться от приглашения.
— Поняла, ладно, передам, — хочет уйти, но задерживается. — Кстати, я наблюдала за тобой из-за кулис, ты отлично выступила.
— Благодарю.
— С возвращением, Зарецкая, — подмигивает мне и исчезает за дверью.
— С возвращением, — шепчу своему отражению в зеркале.
***
Выхожу из здания Театра на улицу. У фонтана замечаю знакомую компанию. Точнее сразу безошибочно выделяю в фокус своего Даню.
Белоснежная рубашка. Шикарный букет алых роз в руках.
Две девицы, проходящие мимо, томно вздыхают, но, увы, парень широким решительным шагом уже направляется в мою сторону.
Так-то…
— Привет, балерина, это тебе, — вручает цветы и целует в губы. Коротко, но многообещающе.
— Привет, — обнимаю за шею, вдыхаю родной запах и прикрываю глаза.
— Ты была хороша, — отклоняется назад. Так, чтобы видеть моё лицо.
— Уверен, что это была я? — вопрошающе выгибаю бровь. — Ведь все мы были в платьях и пуантах.
— Что я лебедя своего не узнаю, что ли? — смеётся, соприкасаясь со мной носом. — Как ты? — становится серьёзным.
Он, как никто другой, знает о моих переживаниях и сомнениях. Да что там говорить, думаю, исключительно благодаря ему я и вернулась на сцену. Ведь именно Данила месяц за месяцем методично убеждал меня в том, что я должна это сделать.
— Мне так хорошо, — признаюсь искренне. — Спасибо тебе за это.
— Брось, мне-то за что.
— Без твоей поддержки ничего не получилось бы, Дань.
— Ты умница, я горжусь тобой, — он сжимает мою ладонь в своей. — Подойдём к ребятам?
— Ты не говорил, что они придут…
— Не стал повышать градус твоей нервозности. Идём, а то Черепу жуть как брюки в заднице давят. Терпит исключительно ради встречи с тобой.
Не могу не рассмеяться.
— И это… Насть, там Динке плохо стало. Ты не переживай. Не говори ей ничего по поводу внешнего вида и ни о чём не спрашивай. Щас пацаны закинут её до дома.
Слишком много «не».
Не сразу понимаю, о чём он говорит, но уже по мере приближения отмечаю про себя неестественную бледность подруги.
— Настька! Прима моя несравненная! — она спешит задушить в объятиях и расцеловывает в обе щеки. — Всё прошло отлично. Как считаешь, а? — широко улыбается, хотя чую, что даётся ей это через силу.
— Вроде да.
— Я рада за тебя, подруга.
— Кхм, — тактично покашливает Черепанов. — Анастасия, позвольте отвлечь вас на секунду.
— Да? — поворачиваюсь к парню.
— Я хотел бы от лица всех присутствующих подарить этот нескромный букет и выразить восхищение вашими батманами и фуэтэ.