Эспфил. Дилогия
Шрифт:
– Что вам? Кофе? Чай?
– повторил он вопрос.
– Латте. Без сахара, - попросил я.
– И такси мне не вызовешь? Телефон, вот, пролюбил, а маршрутками пользоватьсянеохота.
– Вместе с курткой?
– спросил он, смерив меня недоверчивым взглядом.
– Да, как-то так, - разведя руки в стороны, сказал я.
– ну так что, поможешь? А то не май месяц - одним кофейком не согреюсь.
– Это да. Тут сразу парочку брать нужно, - пошутил парень, взбивая молоко, - сироп?
– Коньяк.
– Не, такого нету, - отрицательно помотал головой парень, - начальство бдит. Так бы я свой принес, - доверительно сказал он, - тут часто офисные из адвокатуры напротив спрашивают. Особенно зимой. Холодно им, блин, в кабинетах сидеть - батареи плохо топят.
Вливая вспененное молоко в одноразовый стаканчик, парень ловко нарисовал лепесток и протянул мне напиток.
– Сколько с меня?
– спросил я, делая небольшой глоток и невольно зажмуривая глаза от удовольствия. Как же мне не хватало обычной чашечки кофе.
– Тридцатка. Адрес скажешь, куда тебе такси заказывать?
Расплатившись и продиктовав улицу и номер дома, я не торопясь допил свой напиток. Вовремя. Подкатившая к парковке машина мигнула фарами, приглашая садиться.
Сидя в такси, я смотрел на проносящиеся мимо машины. На спешащих по своим делам людей. Смотрел на родной город, понимая, как легко и беззаботно мне в нем жилось.
«Все познается в сравнении», - промелькнула в голове старая истина.
Из магнитолы тихо доносился «Сплин», идеально вписывающийся под поездку и настраивающий на легкую меланхолию.
Спустя десять минут мы заехали в знакомый двор и аккуратно припарковались у подъезда. Рассчитавшись с водителем и оставив ему на чай (я бы и пять звезд поставил за поездку в тишине), я зашел в старенький подъезд, встретивший меня все такими же обшарпанными стенами. Взбежав на третий этаж, я остановился у двери и несколько раз нажал на звонок.
Из квартиры донеслось легкое шебуршание и тихие шаги. Дважды провернулся замок. Открылась дверь. Стоявшая на пороге мама, в своем синем халате с восточной вышивкой, сделалаполшага вперед и пораженно замерла на пороге, узнав меня. Ее бледное лицо и серые от усталости глаза наливались жизнью.
– С-сынок?
– как бы спрашивая, произнесла она, а уже через секунду заключила меня в объятия.
– Да, мама. Это я, - констатировал я, с трудом сдерживая слезы.
– Нашелся, родненький, нашелся!
– причитала мама, ничуть не ослабляя объятий. Затем, будто что-то вспомнив, она резко отстранилась.
– Ты, наверно же, голодный. Ты же хочешь кушать, да? Проходи, - говорила она, заталкивая меня в квартиру, словно опасаясь, что я сбегу. Словно чувствовала, что я ненадолго.
– Давай, мой руки и на кухню, а я пока папе позвоню, - сказала она. Не давая мне и шанса вставить хоть слово.
– Алло, Сереженька, Вася вернулся, представляешь?
– донеслись до меня слова матери, заглушаемые текущей из крана водой.
Следующие полчаса, аж до приезда папы, я провел за столом, наедаясь до отвала. Мама будто бы решила компенсировать все мои еженедельные семейные ужины, подливая все новые и новые порции борща или подкладывая под руку бутерброды, сопровождая все это рассказами обо всем, что произошло после моей пропажи. О том, как на следующий день позвонила Ирина, обеспокоенная тем, что я не пришел ни в общежитие, ни в университет. Как меня искали по друзьям и знакомым, обращались в полицию и даже в частный сыск, но это не принесло никаких результатов. Как сквозь землю провалился - утверждали все, разводя руками.
«Как же они были близки к правде», - с горечью думал я, запихивая себе в рот блинчик со сметаной, не забывая запить его чаем.
Отец почти не изменился. Та же осанка, цепкий, спокойный взгляд и, как всегда, идеально выбритое лицо. Вот только в уголках глаз добавилось морщин, а каштановые волосы покрыла серебристая паутина.
– Хм… возмужал, - произнес отец, едва зайдя на кухню.
– Поправился. Сидишь в простой, но новой и чистой одежде, а значит, с едой и средствами у тебя проблем не было. Это хорошо, - его голос звучал ровно и спокойно, не выдавая никаких эмоций. Вот только я своего отца хорошо знал: он так говорит только тогда, когда очень зол или огорчен. Сейчас же точно было и то, и другое. Он даже куртку не снял, так и зашел к нам.
– И если ты сумел найти еду и одежду, то почему же не смог послать нам весточку, а? Мол, жив, здоров, не ищите, буду, когда буду. Почему?
– И я тебя очень рад видеть, папа, - сказал я, вставая из-за стола и заключая отца в объятия, на которые он ответил не сразу.
– Я расскажу, вот только вы с мамой мне точно не поверите, - добавил я с легкой улыбкой, - чай будешь? Мама только заварила.
– Ну, если мама заварила… - ответил отец, снимая куртку и вешая ее в прихожей. Вернувшись на кухню и сев за стол, он шумно отпил из своей чашки, не забыв положить в нее две ложки сахара.
– Ну, рассказывай. Где же ты был все это время, сорванец?
– Много где, - начал я рассказ, закидывая себе в рот маленький кусочек блинчика, - но для начала я бы хотел перед вами извиниться: я очень, очень плохо поступил, когда уехал, не предупредив об этом даже вас.
– Ну что ты, перестань, - всплеснула руками мама.
– Главное, что ты вернулся. Просто больше так никогда не делай, хорошо?
– Пусть сперва расскажет, где был и почему уехал, - прервал ее отец и выжидающе посмотрел на меня.
Это хорошо. Хорошо, что он прервал маму.Теперь мне не придется отвечать на ее вопрос, и я смогу начать с того, что мне нужно.
– Потому что дурак, - начал я свой рассказ.
– Когда я увидел Ирку в объятьях Никиты, у меня в голове что-то щелкнуло. Захотелось либо убить их обоих, либо куда-то уехать.
– И ты уехал?
– вставил отец.
– Ага. Мне нужно было кому-то выговориться и, взяв на баре пива, я вышел на улицу. Там, возле клуба, я и познакомился с одним парнем, который той ночью должен был ехать на фуре в Симферополь. Выслушав меня, он предложил махнуть с ним, обещая помочь с работой и жильем. Черт… я знаю, как глупо это звучит и как я рисковал, но тогда я об этом не думал.