Эссе и стихи из журнала "Карусель"

Набоков Владимир Владимирович

Какое сделал я дурное дело

Какое сделал я дурное дело,и я ли развратитель и злодей,я, заставляющий мечтать мир целый о бедной девочке моей [24] .О, знаю я, меня боятся люди,и жгут таких, как я, за волшебство,и, как от яда в полом изумруде, мрут от искусства моего.Но как забавно, что в конце абзаца,корректору и веку вопреки,тень русской ветки будет колебаться на мраморе моей руки.

24

Первая

строфа этого стихотворения подражает началу стихотворения Бориса Пастернака, первая строка которого заимствована полностью.

Сан-Ремо

1959 г.

«Средь этих лиственниц и сосен…»

Средь этих лиственниц и сосен,под горностаем этих гормне был бы менее несносенсуществования позор:однообразнее, быть может,но, без сомнения, честнейздесь бедный век мой был бы прожитвдали от вечности моей.

Санкт-Мориц

10 июля 1965 г.

«Сорок три или четыре года…»

Сорок три или четыре годаты уже не вспоминалась мне:вдруг, без повода, без перехода,посетила ты меня во сне.Мне, которому претит сегоднякаждая подробность жизни той,самовольно вкрадчивая своднявстречу приготовила с тобой.Но хотя, опять возясь с гитарой,ты опять «молодушкой была»,не терзать взялась ты мукой старой,а лишь рассказать, что умерла.

9 апреля 1967 г.

С серого севера

С серого северавот пришли эти снимки.Жизнь успела не всепогасить недоимки.Знакомое деревовырастает из дымки.Вот на Лугу шоссе.Дом с колоннами. Оредежь.Отовсюду почтимне к себе до сих пор ещеудалось бы пройти.Так, бывало, купальщикамна приморском пескеприносится мальчикомкое-что в кулачке.Все, от камушка этогос каймой фиолетовойдо стеклышка матово —зеленоватого,он приносит торжественно.Вот это Батово.Вот это Рожествено.

Монтрё

1967 г.

Пастернак

Его обороты, эпитеты, дикция,стереоскопичность его —все в нем выдает со стихом Бенедиктовасвое роковое родство.

22 августа 1970 г.

«Как любил я стихи Гумилева!..»

Как любил я стихи Гумилева!Перечитывать их не могу,но следы, например, вот такогоперебора остались в мозгу:«…И умру я не в летней беседкеот обжорства и от жары,а с небесной бабочкой в сеткена вершине дикой горы».

Курелия (Лугано)

22 июля 1972 г.

«В ничтожнейшем гиппопотаме…»

В

ничтожнейшем гиппопотамекак много есть нежности тайной!Как трудно расстаться с цветами,увядшими в вазе случайной!

Монтрё

29 мая 1973 г.

«Ах, угонят их в степь, Арлекинов моих…»

To Vera

Ах, угонят их в степь, Арлекинов моих,в буераки, к чужим атаманам!Геометрию их, Венецию ихназовут шутовством и обманом.Только ты, только ты все дивилась воследчерным, синим, оранжевым ромбам…«N писатель недюжинный, сноб и атлет,наделенный огромным апломбом…»

Монтрё

1 октября 1974 г.

Стихи из рассказов и романов

«Когда, слезами обливаясь…»

Когда, слезами обливаясь,ее лобзая вновь и вновь,шептал я, с милой расставаясь:прощай, прощай, моя любовь,прощай, прощай, моя отрада,моя тоска, моя мечта,мы по тропам заглохшим садауж не пройдемся никогда…

(Подражание романсу. Из рассказа «Адмиралтейская игла» в сборнике «„Весна в Фиальте“ и другие рассказы»)

Берлин 1933 г.

«Распростясь с пустой тревогой…»

Распростясь с пустой тревогой,палку толстую возьмии шагай большой дорогойвместе с добрыми людьми.По холмам страны родимойвместе с добрыми людьми,без тревоги нелюдимой,без сомнений, черт возьми.Километр за километром,ми-ре-до и до-ре-ми,вместе с солнцем, вместе с ветром,вместе с добрыми людьми.

(Из рассказа «Облако, озеро, башня»)

Берлин 1937 г.

«Хорошо-с, – а помните, граждане…»

Хорошо-с, – а помните, граждане,как хирел наш край без отца?Так без хмеля сильнейшая жаждане создаст ни пивца, ни певца.Вообразите, ни реп нет,ни баклажанов, ни брюкв…Так и песня, что днесь у нас крепнет,задыхалась в луковках букв.Шли мы тропинкой исторенной,горькие ели грибы,пока ворота историине дрогнули от колотьбы,пока, белизною кительнойсияя верным сынам,с улыбкой своей удивительнойПравитель не вышел к нам!

(Из рассказа «Истребление тиранов»)

Париж 1938 г.

<Из сборника Федора Годунова-Чердынцева «Стихи»>

1

Мяч закатился мой под нянинкомод, и на полу свечатень за концы берет и тянеттуда, сюда – но нет мяча.Потом там кочерга криваягуляет и грохочет зряи пуговицу выбивает,а погодя – полсухаря.Но вот выскакивает сам онв трепещущую темноту,через всю комнату и прямопод неприступную тахту.