Эссе и стихи из журнала "Карусель"
Шрифт:
С. 200. К музе. – Впервые: Руль. 1929. 24 сентября. Включено в С1952 и РР. Написано 13 сентября 1929 г.
Теперь не то. <…> / Мне не под силу многие труды, / особенно тщеславия заботы. / Я опытен, я скуп и нетерпим. – Возможно, реминисценция двух «Стансов» В. Ходасевича, «Уж тяжелы мне долгие труды…» (1918) и «Я стал умен, суров и скуп» (1922) (см.: Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. С. 267, примеч. 22). Набоков считал Ходасевича «крупнейшим поэтом нашего времени, литературным потомком Пушкина по тютчевской линии» (Сирин В. О Ходасевиче // Современные записки. 1939. Кн. 69; цит. по: Набоков IV.
С. 201. Тихий шум. – Впервые: Руль. 1926. 10 июня. Включено в ВЧ. Автограф в письме жене от 7 июня 1926 г. с подробным описанием процесса сочинения стихотворения: «…вчера около девяти я вышел пройтись, чувствуя во всем теле то грозовое напряженье, которое является предвестником стихов. Вернувшись в десять домой, я как бы уполз в себя, пошарил, помучился и вылез ни с чем. Я потужил, и вдруг промелькнул образ – комнатка в тулонской плохонькой гостинице, бархатно-черная глубина окна, открытого в ночь, и где-то далеко за темнотой – шипенье моря, словно кто-то медленно втягивает и выпускает воздух сквозь зубы. Одновременно я вспомнил дождь, что недавно вечером так хорошо шелестел во дворе, пока я тебе писал. Я почувствовал, что будут стихи о тихом шуме, – но тут у меня голова затуманилась усталостью, и, чтобы заснуть, я стал думать о теннисе, представлять себе, что играю. Погодя, я снова зажег свет, прошлепал в клозетик. Там вода долго хлюпает и свиристит после того, как потянешь. И вот, вернувшись в постель, под этот тихий шум в трубе – сопровождаемый воспоминаньем – ощущеньем черного окна в Тулоне и недавнего дождя, я сочинил две строфы в прилагаемом стихотворении – вторую и третью: первая из них выкарабкалась почти сразу, целиком, вторую я теребил дольше, несколько раз оставляя ее, чтобы подравнять уголки или подумать об еще неизвестных, но ощутимых остальных строфах. Сочинив эту вторую и третью, я успокоился и заснул – а утром, когда проснулся, почувствовал, что доволен ими, – и сразу принялся сочинять дальше. Когда в половину первого я отправился к Каплан (мадам) на урок, то четвертая, шестая и отчасти седьмая были готовы, – и в этом месте я ощутил то удивительное, необъяснимое, что, может быть, приятнее всего во время творчества, а именно – точную меру стихотворения, сколько в нем будет всего строф; я знал теперь – хотя может быть, за мгновенье до того не знал, – что этих строф будет восемь и что в последней будет другое расположение рифм. Я сочинял на улице и потом за обедом… и после обеда, до того, как поехал к Заку (в три часа). Шел дождь… и в трамвае сочинил стихотворенье до конца в такой последовательности: восьмая, пятая, первая. Первую я докончил в ту минуту, как открывал калитку. С Шурой играл в мяч, потом читали Уэлльза под страшные раскаты грома: чудная разразилась гроза – словно в согласии с моим освобожденьем…» (Berg Collection). Это стихотворение Набоков с успехом читал 8 июня в Берлине на праздновании дня русской культуры (см.: Руль. 1926. 10 июня).
С. 203. Облака. – Впервые: С1979.
С. 204. «Перешел ты в новое жилище…» – Впервые: С1979.
Айхенвальд Юлий Исаевич (1872–1928) – литературный критик; в своих литературных заметках в берлинской газете «Руль» с симпатией писал о творчестве Набокова; тот посвятил ему почтительную эпиграмму: «Он свысока не судит ничего, – / Любитель слов, любовник слова. / Стих Пушкина есть в имени его: / „Широкошумная дуброва“…» (в письме жене от 5 июля 1926 г.; Berg Collection; см. также письмо Айхенвальда Вере и Владимиру Набоковым 1927 г.: Наше наследие. 1988. № 2. С. 112–113 / Публ. С. В. Шумихина). Айхенвальд погиб 17 декабря 1928 г. в результате несчастного случая, попав под трамвай (см. некролог «Памяти Ю. И. Айхенвальда», опубликованный Набоковым в газете «Руль» 23 декабря 1928 г.: Набоков II. С. 667–668).
С. 205. «Вздохнуть поглубже и, до плеч…» – Впервые: С1979.
С. 206. Воздушный остров. – Впервые: Россия и славянство (Париж). 1930. 19 апреля. Написано в августе 1929 г.
С. 208. «Шел поезд между скал в ущелии глубоком…» – Впервые: С1979.
С. 209. Представление. – Впервые: Россия и славянство. 1930. 25 октября. Написано 6 октября 1930 г.
С. 210. Снег. – Впервые: Руль. 1930. 7 февраля. Включено в РР.
С. 211. Будущему читателю. – Впервые: Руль. 1930. 7 февраля.
С. 212. Первая любовь. – Впервые: Россия и славянство. 1930. 19 апреля. Написано 12 февраля 1930 г.
С. 213. Ульдаборг. – Впервые: Руль. 1930. 4 мая. Написано в апреле 1930 г. Антиутопический мотив северной страны Зоорландии также использован Набоковым в романе «Подвиг» (1932) и рассказе «Истребление тиранов» (1938).
С. 214. …и со смехом на плаху взойду. – См. примеч. к стихотворению «Памяти Гумилева».
С. 215. Окно. – Впервые: Неделя (Париж). 1930. 5 мая.
С. 216. Из Калмбрудовой поэмы «Ночное путешествие». – Впервые: Руль. 1931. 5 июля. Написано 1 июля 1931 г. Набоков прочел этот перевод-мистификацию в берлинском Клубе поэтов, предварив чтение сведениями из биографии вымышленного им английского поэта Вивиана Калмбруда (см.: Бойд Б. Владимир Набоков: русские годы: Биография / Пер. с англ. М.: Независимая газета; СПб.: Симпозиум, 2001. С. 434).
Vivian Calmbrood – анаграмма Vladimir Nabokov; под этим псевдонимом опубликована также набоковская драма в стихах «Скитальцы» (1923).
С. 218. …как за крапленую статью / побили Джонсона шандалом? – Намек на одиозную статью Г. Иванова (Джонсон – английский эквивалент фамилии Иванов) о Сирине (Числа.1930. № 1), содержавшую личные оскорбления: «самозванец, кухаркин сын, черная кость, смерд» (о вызванной ею «литературной войне» см.: Янгиров Р. «Пример тавтологии»: Заметки о войне Владимира Набокова с Георгием Ивановым // Диаспора: Новые материалы. Вып. 7. Париж; СПб., 2005. С. 594–618). В 1931 г. Набоков также написал в альбом Ходасевичу и активно распространял среди своих эмигрантских знакомых эпиграмму на Г. Иванова: «– Такого нет мошенника второго / Во всей семье журнальных шулеров! / – Кого ты так? – Иванова, Петрова, / Не всё ль равно? – Позволь, а кто ж Петров?» (цит. по: Набоков В. В. Стихотворения / Подг. текста, сост., вступ. статья и примеч. М. Э. Маликовой. СПб.: Академический проект, 2002. С. 512 (Новая библиотека поэта)).
К иному критику в немилость / я попадаю оттого… – сатира на Георгия Владимировича Адамовича (1894–1972), известного эмигрантского критика и поэта, идеолога «парижской ноты» и журнала «Числа»; Адамович регулярно выступал с отзывами на произведения Сирина (в основном они собраны в сб.: Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Набокова: Критические отзывы, эссе, пародии / Под общ. ред. Н. Г. Мельникова. М.: Новое литературное обозрение, 2000; подробнее об эволюции обоюдоострых отношений Адамовича и Набокова см.: Долинин А. А. Плата за проезд (Беглые заметки о генезисе некоторых литературных заметок Набокова) // Долинин А. А. Истинная жизнь писателя Сирина: Работы о Набокове. СПб.: Академический проект, 2004. С. 268–278). Стихи Адамовича Набоков называл «совершенно никчемными», признавая, однако, что их автор «тонкий, подчас блестящий литературный критик» (Сирин В. «Современные записки». XXXVII // Руль. 1929. 30 января; цит. по: Набоков II. С. 671).
…чувствительное кумовство… – Возможно, намек на историю, высмеянную Набоковым в рассказе «Уста к устам» (Набоков работал над ним в 1929–1931 гг., впервые опубликован в 1956 г.), связанную с публикацией в «Числах» отрывков из романа предпринимателя и писателя-дилетанта Александра Бурова (А. П. Бурд-Восходова) «Была земля» и положительных рецензий на его произведения, вызванных надеждами редакции журнала на его финансовую поддержку (см. подробнее в ком. О. Сконечной: Набоков V. С. 724–725).
С. 219. …клонится к могильной яме / адамовою головой. /…поэты много / о смерти ныне говорят… / Ущерб, закат… Петроний новый… – Здесь, как позже в образе критика Христофора Мортуса в «Даре», Набоков обыгрывает значение фамилии Адамовича, связывая его с названием бабочки «Мертвая голова», или «Адамова голова» (впервые отмечено в ком. Д. Мальмстада в: Переписка В. Ф. Ходасевича (1925–1938) / Публ. и ком. Д. Мальмстада // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 3. Paris: Athenaeum, 1987. С. 286), и ассоциированное Набоковым с известной одержимостью «парижской ноты» темой смерти (ср. в статье Г. П. Федотова «О смерти, культуре и „Числах“» уподобление «похоронных настроений» числовцев языческой резиньяции по отношению к смерти: «…смерть, усыпляющая любовница, la belle dame sans merci, Петроний, открывающий жилы в благовонной ванне…» (Числа. 1930–1931. Кн. 4. С. 146).