Есть ли жизнь после 60-ти или вокруг света на велосипеде
Шрифт:
От Иркутска пройдено почти 1000 км, и уже чувствуется накапливающаяся усталость, несмотря на регулярный отдых по ночам.
За сутки пройдено 135 км, с начала пути 7193 км.
День 76-й 04 июня 2010 года.
В 7 УТРА ВЫЕЗЖАЮ НА ЧИТУ, а вернее, мой пункт назначения – станция Новая в 40 км южнее Читы.
Собираюсь остановиться на длительный отдых в доме старшего брата моей мамы, дяди Кости. Ему 92 года и он – фронтовик. По пути из Ленинграда, 21 год назад, мы останавливались у него.
Позвонил по мобильному телефону Алле, его дочери и, оказалось, что он живёт у неё там же, недалеко от своего дома. После смерти его второй жены, ему стало трудно одному, и дочь взяла его к себе.
В час дня по объездной дороге обхожу Читу и направляюсь на станцию Новая. Сплошные перевалы и, признаться, последние 40 км дались мне с превеликим трудом.
Наконец, в 5 вечера я на месте, топится баня и готовится ужин. Парюсь в бане и ужинаю вместе с Аллой и дядей Костей. Несмотря на свои 92 года, он ещё крепок и по праздникам, особенно, в день победы, выпивает бутылку водки. Но сегодня Алла взяла бутылку кагора, и он весьма этим недоволен.
Долго объясняю, зачем еду на велосипеде вокруг света и, похоже, он это принимает, как нормальное явление.
Дядя Костя был призван в армию за год до Великой Отечественной войны в танковые войска. Войну встретил на польской границе, где стоял его полк. В первом же бою его танк Т-26, где он был заряжающим, подожгли термитным снарядом. Экипаж, объятый пламенем, начал покидать танк. Командир первым пытался выбраться через верхний люк, но зацепился ремешком от пистолета за что-то, застрял в люке и тут же был убит пулей в голову. Пришлось выбираться через нижний люк вместе с оставшимся в живых механиком-водителем. Им это удалось, и они с трудом погасили огонь, объявший их собственные тела, катаясь в ближайшей луже с водой. Потом долгое излечение в госпитале и снова бои. Горел он, кстати, и ещё раз.
Войну закончил в Нюрнберге, где потом проходил судебный процесс по делу над военными преступниками.
В середине войны он приехал в военный госпиталь, где лечился от ранения второй брат мамы – Ксенофонт (Сеха, как они его звали), но застал только табличку на койке, где тот спал. Ксенофонт уже выписался и уехал на фронт, а через несколько месяцев на него пришла похоронка.
В семье у мамы было девять детей, шесть мальчиков и три девочки. Все они родились и жили в селе Верхний-Ульхун, куда я и собираюсь поехать в воскресенье.
За сутки пройдено 122 км, всего с начала пути 7315 км.День 77-й 05 июня 2010 года. «ЗАБАЙКАЛЬЦЫ».
Муж Аллы – Анатолий лежит в больнице в Чите, и я еду его навестить вместе с его сыновьями Сергеем и Николаем.
После этого заезжаем в Читинскую библиотеку, где я делаю выписки из книги Василия Балябина, который написал знаменитую в своё время книгу «Забайкальцы». Я читал её в детстве, и для меня особенно важно, что, когда Балябин собирал материал для своей книги, он не раз приезжал к моему деду Василию и подолгу с ним беседовал о старых временах и обычаях забайкальцев. Наверное, только прочитав эту книгу, можно до конца понять, что из себя представляли забайкальские казаки.
Повествуется в ней о молодом казаке, который служил в Аргунском казачьем полку. Привожу небольшой отрывок.
Казачий полк следует в конном строю по 6 человек к месту летних учебных лагерей и проходит по улицам города Сретенска. В четвертой сотне завели было старинную казачью песню, но вахмистр, сдерживая танцующего под ним вороного скакуна, заорал на запевалу, сердито округлив глаза.
– Отставить…вашу мать! Завели как на похоронах! Запевай весёлую «Девки в лес по малину»…
Черноусый казак, запевала Зарубин, смеясь, покосился на вахмистра.
– Нехорошо, однако, будет, господин вахмистр. Народу – ить полно в улицах, девки вон, бабы.
– Запевай, тебе говорят! Я отвечаю за все!
– Валяй, Пашка, смелее!
Жмуря в улыбке глаза, Зарубин тряхнул черным, как смоль чубом и начал запев:
ВДОЛЬ, ДА ПО РЕЧКЕ, ВДОЛЬ ДА ПО КАЗАНКЕ СЕРЫЙ СЕЛЕЗЕНЬ ПЛЫВЕТ…
И сотня, как отрубила, грохнула припев:
ТРИ ДЕРЕВНИ, ДВА СЕЛА, ВОСЕМЬ ДЕВОК – ОДИН Я.
К-У-У-У-У-У-ДА ДЕВКИ, ТУДА Я ДЕВКИ В ЛЕС ПО МАЛИНУ Я ……
И тут певцы понесли такую «похабщину», что стоящие у ворот большого дома девушки, как дождь сыпанули в ограду.
В доме напротив женщина в белом платке захлопнула окно.
Мой дед Василий, да и все мужское окружение, были заядлыми «матершинниками» и, естественно, на молодых это тоже отражалось. Надо сказать, и грубость тоже была в порядке вещей. Как при этом женщины сохраняли чистоту речи и, практически, не ругались, за исключением некоторых, конечно, диву даёшься.
Помню, как я въезжаю в дедову ограду на телеге с бочкой воды и насвистываю весёлую песенку, а он кричит мне сердито с веранды:
– Сергунька, не свисти, баба будет без… – как говорится, из песни слов не выкинешь.
– Ты чего старый, совсем спятил, – сердится моя бабушка. – Ребёнку такое говоришь.
День 78-79-й 06 июня 2010 года. «ПОТОМКИ ЧИНГИСХАНА»
Рано утром с сыном Аллы, Сергеем, выезжаем на его машине в село Верхний-Ульхун, расположенный на берегу Онон, где родилась моя мама, и где я сам прожил несколько замечательных детских лет.
В 12 веке большая часть Забайкалья входила в состав огромной державы Чингисхана, который и родился на реке Онон, в местности под названием Делюк-Волдок.
Проехав 300 км за три с половиной часа, мы приезжаем к мосту через реку Онон. Недалеко расположен пограничный переход в Монголию. Затем посещаем местное кладбище, где похоронены мои дедушка и бабушка. Бабушка, Аксинья, прожила 91 год, воспитав 9 детей. Она была из очень бедной семьи и жила со своей мачехой и отцом, у которых кроме неё было ещё шесть своих детей. Ей, как старшей из детей, приходилось очень много работать по дому. Она всегда осуждала свою мачеху за то, что та рожала детей почти каждый год, а потом, когда вышла замуж сама, родила девятерых, и говорила, что это Бог наказал её за такие слова.
Дед умер на 86 году жизни. Он был ниже ростом бабушки почти на голову и замкнутого характера. Бабушка была весёлого нрава и любила вечеринки и посиделки. Прекрасно пела и танцевала. Надо сказать, что дед частенько её поколачивал по поводу и без. Дети тоже воспитывались в строгости. Во время обеда, когда вся семья по очереди черпала ложкой похлёбку из общей миски, любой, кто нарушал очерёдность, получал от деда в лоб большой деревянной ложкой.
У меня остались хорошие воспоминания о моем деде, он многому научил меня, в частности, плотническому делу, а без этого умения я вряд ли построил бы свою первую парусную лодку.