Естественные причины
Шрифт:
– Опиум нет! Не моя! – вылетали английские слова среди пулеметной стрекотни на кантонском диалекте.
Сара заметила на его лице не только смятение, но и настоящий ужас.
– Проклятье, Муни, – воскликнул Мэт, – разве вы не видите, что этот старикан совсем не в той форме, чтобы его так трясти.
– Юная леди, не попросите ли вы своего дедушку передать мне этот сосуд? – настаивал на своем шериф.
Мэт схватил с полки сосуд и шмякнул его на прилавок.
– Вам так сильно понадобился этот горшок. Вот, берите. Что вы за полицейский, который
– Полицейский, который не любит распространителей этого зелья независимо от того, какого они возраста.
В этот момент Квонг, который вопил и размахивал своими похожими на палки руками, вдруг сник. Неожиданно дыхание его стало напряженным и хриплым и цвет лица немедленно потемнел.
– Дедушка! – крикнула девочка.
Сара и Ели одновременно поняли, что происходит. Острый легочный отек – плохо с сердцем, – почти наверняка тромбоз коронарных сосудов. Они быстро положили Квонга на пол. Теперь он ловил ртом воздух, тяжело, с хрипом дышал и не позволял перевернуть себя на спину.
– Вызовите «скорую помощь», скомандовал Бленкеншип, ни к кому в отдельности не обращаясь. – Сара, вы можете разговаривать с ним?
– Немного.
– Тогда идите сюда, присядьте рядом и постарайтесь его успокоить. Нам надо выиграть немного времени, пока сюда подъедет медицинская бригада, привезет кислород и морфий.
Сара обернула полотенцем лоб и лицо старика, которые покрылись потом. Она что-то нашептывала ему в ухо и потирала спину. «Кислород и морфий, – думала она. – Кислород и морфий».
– Доктор Бленкеншип, – неожиданно сказала она. – Опиум.
Профессор мгновенно понял. Острая сердечная недостаточность – даже если она вызвана тромбозом коронарных сосудов – часто реагировала на наркотические болеутоляющие средства. Морфий был одним из лучших вариантов лечения. И морфий – это производный продукт опиума.
– Уверены ли мы в том, что находится в сосуде? – спросил он.
Сара опять протерла лоб Квонга. Цвет его лица стал ужасным. Вполне могло случиться, что легочный отек может вызвать полную остановку сердца до приезда «Скорой помощи».
– Дебби, скорее сюда, – позвала она. – Пожалуйста, не бойся. Нам нужна твоя помощь... Спроси у своего дедушки, действительно ли в этом сосуде находится опиум. Скажи ему, что это очень, очень важно. – Девочка не стронулась с места. – Дебби, пожалуйста, – взмолилась Сара. – Это может спасти ему жизнь. Нам надо знать. Скорее, спроси его.
– Незачем и спрашивать, – неожиданно произнесла девчушка. – Это – опиум. Это – его опиум. Все у нас в семье знают, что он курит его с друзьями. Но в последнее время он этого почти не делает. Держит его под замком в подвале. Не знаю, как он оказался на этой полке.
– Спасибо, Дебби, – поблагодарила Сара. – Ты поступила правильно, что сказала нам. Не беспокойся.
Ели Бленкеншип уже положил несколько кристаллов под язык старику. Все внимание Сары опять обратилось к Квонгу, она стала его подбадривать и отирать его лицо. Через минуту Бленкеншип дал ему еще одну дозу.
– Вы лечили в джунглях, – сказал он. – Для старого больничного врача вроде меня такой метод вызывает некоторую жуть.
Но дыхание Квонга уже начало успокаиваться, а цвет лица улучшаться. Он все еще ловил ртом воздух, но смертельный страх начал гаснуть в его глазах.
– Частота пульса понижается, а наполняемость усиливается, – возбужденно доложила Сара.
Впервые за время этого кризиса она взглянула на Мэта.
– Молодчина, – беззвучно произнесли его губы.
К моменту приезда «Скорой помощи» Ели дал Квонгу третью щепотку опиума, и тот уже не был в чрезвычайной опасности. Через несколько минут, в то время как оба юриста молча, как зачарованные наблюдали за этой сценой, медик-стажер и опытный врач уже уложили своего нового пациента на носилки, дали ему кислород и нужные лекарства. О лекарствах распорядился Ели Бленкеншип как лечащий врач. Теперь, хотя ситуация и была взята под контроль, он настоял на том, чтобы сопровождать Квонга в больницу. Старика перенесли в «Скорую помощь», и Бленкеншип с удивительной легкостью впрыгнул в машину вслед за носилками. Затем, кивнув на прощанье Саре и показав ей большой палец, поднятый вверх, он укатил на «Скорой помощи».
Джереми Мэллон, что-то пробормотав Мэту о том, что он с ним свяжется, увел своих потрясенных спутников из магазина. Дебби сбегала на второй этаж, чтобы написать записку матери, что они с дедом поехали в «Уайт Мемориал».
Сара, которая побледнела почти так же, как Квонг, устало опустилась на стул из тростника. Мэт принес ей стакан воды.
– Вы просто молодчина, – сказал он.
– Я очень рада, что здесь оказался доктор Бленкеншип. Он неподражаем.
– Но это вам пришла мысль дать опиум, помните? Как вы думаете, старик отойдет?
– Не знаю. Он... такой слабенький. Как будто он ужасно постарел с тех пор, как я его видела.
– Тогда он не был таким?
– Нет. Мэт, я попала в передрягу, правда?
– Ну, это мы еще посмотрим. Разве вы верите, что Квонг давал вам не те ингредиенты все это время?
– Не знаю. Просто не знаю, чему верить.
– "Ну, что касается меня, то я нутром чувствую подвох. Почему вдруг опиум оказался на полке?
– У Тян-Вена, может быть, развивается старческий маразм. Если это так, то он способен поставить опиум на подоконник переднего окна и даже не понять этого.
– Меня на такую удочку не поймаешь. По крайней мере, пока что. Анонимный звонок по горячей линии наркомафии. Дайте мне срок.
– А что вы скажете о траве нони. Если Питер прав, а я думаю, что он прав, то как это можно объяснить?
– Не знаю. Может быть, старикан чего-то напутал. Может быть, тут ничего незаконного нет. Впрочем, эта история с опиумом провернута слишком гладко. Слишком ловко все подстроено.
– Но у вас же нет возможности доказать, что Тян-Вена подставили... если действительно подставили?