Эта война еще не кончилась
Шрифт:
– Надо поесть, – взяв черствую корку, вздохнул Александр.
– Не хочу, – простонал Юрий.
– Надо. Через силу хоть немного съешь. Ты же крови много потерял. А не будешь есть…
– Лучше бы убили!
– Чего-то им, сволочам, нужно. Вот твари! Знаешь, порой как подумаешь, и весь свет не мил. Но иногда, особенно ночью, мысль приходит: все-таки жив. А ведь раз нас уже освободили, чеченцы освободили, выходит, и у них хорошие мужики есть, кому не по себе от всей этой ваххабитщины. У меня внутри ненависть, наверное, на все время, которое
– У меня такое тоже бывает. Ведь освободили нас, – с отчаянием сказал Юрий, – и на тебе. А ты на того чеченца…
– Ладно тебе. Самому вспоминать тошно. Его они пристрелили. А тут еще Муса этот появился. Дух! Но чего они от нас хотят? Убили бы, и все. Так нет, даже перевязали тебя. И хлеба с водой дали. Странно. Работать мы не сможем, это и так понятно. Зачем?…
– Узнаем скоро.
– Ничего, – помотал головой осунувшийся, заросший щетиной Виктор Иров. – Половина ноября, и ничего. Наши почти Грозный освободили, а нам ничего.
– К Грозному только подошли, – поправил его Михаил.
Татьяна и Антонина, обнявшись, плакали на широком кожаном диване. Виктор тяжело вздохнул:
– И от мужиков ничего. Может, погибли все?
– Живы, – сказал Жуков. – Борис тертый калач. Да и остальные мужики, чувствуется, знают себе цену. К тому же с ними Иса. Ищут, наверное. А может, нашли? – с робкой надеждой спросил он. – И пережидают сейчас где-нибудь?
– А что? – Виктор оживился. – Вполне может быть. Ждут, пока войска не пройдут. Точно! – Видно было, что он это говорит, чтобы успокоить женщин.
– Конечно, парней они нашли, – сказал Михаил. – И ждут, пока можно будет выйти. Они же так и говорили – пока войска не подойдут, выходить не будем. А сообщить нам об этом не могут.
– Господи, – всхлипнула Татьяна, – если бы так было, то, наверное, легче было нам. Сердце матери – вещун. Чувствую я, что с Юриком что-то…
– Типун тебе на язык! – недовольно бросил Виктор. – Нормально все с ними, через месяц объявятся. Новый год все вместе встречать будем.
– Дай Бог, – всхлипнула и Тоня.
– Точно, Тонь, тебе говорю, – сказал муж, – вот увидишь, так и будет. – Но в глазах, несмотря на уверенный тон, были отчаяние и страх за пропавшего где-то в горах Кавказа сына.
– Клавдия Петровна, – вздохнул моложавый майор, – я понимаю вас. Но и вы поймите: если бы что-то узнали, сразу бы вам сообщили. Понимаете? – уже, видимо, не в первый раз безнадежно спросил он плачущую, рано постаревшую женщину.
Она, вытирая глаза, кивнула и поднялась.
– Выпейте воды. – Тоже встав, майор налил из графина воды и протянул стакан женщине.
– Спасибо, – подрагивающим голосом поблагодарила она и взяла стакан. Ее зубы мелко постукивали о край. Поставив стакан на стол, посмотрела майору в глаза. – Вы как офицер скажите мне, только честно: как вы думаете, жив Коля или нет?
– Жив.
– Я уже все глаза просмотрела. Как говорят, что кого-то освободили, думаю, слава Богу, Колю моего. Ан нет, не его.
Николай сглотнул слюну, с выдохом поднял мешок с цементом, смог взвалить его на плечи и, шатаясь, пошел вперед. Сделав несколько шагов, стал падать. Выпустил мешок. Хлопнувшись на камни, мешок лопнул. Белым облачком разлетелся цемент. Подскочив к пытавшемуся подняться Николаю, боевик ударил его прикладом по спине. Хрипло вскрикнув, сержант упал. Боевик дважды ударил его ногой.
– Собери все! – Отступив, он направил винтовку на Николая. – Языком вылижи! Понял?
– Да иди ты! – чуть слышно отозвался лежавший лицом вниз парень. – На хрену я тебя видал. Понял? – Подняв голову, он смерил боевика тяжелым, полным ненависти взглядом.
– Что? – Шагнув вперед, тот ткнул его прикладом в спину.
– Хватит! – крикнул боевик с ручным пулеметом. – Работы дня на три осталось. Они и так уже еле ходят, а работать нужно. Новых рабов не будет. Население трогать запретили. Нам здесь партизанскую войну вести. Так что с местными дружить надо. Продукты, лошади, одежда. Ведь федералы с самолетов по нашим базам бьют. Не тронь его!
– Помогите! – крикнул снайпер двум пленным.
Те, подойдя, начали сгребать цемент.
– Оставьте! – прорычал боевик. – Берите то, что есть.
Быстро!
Двое, взяв прорванный мешок, понесли его к выступавшему из скалы доту.
– Ты чего разлегся?! – заорал на Николая боевик. – Вставай! – Он слегка толкнул его ногой. Сержант с трудом встал и, покачиваясь, пошел назад, к насыпавшим в мешки цемент рабочим.
– Вот это да! – удивленно пробормотал Борис. – Похоже, здесь метрополитен делали.
Денис осматривал, освещая фонариком, высокий, в рост человека, относительно чистый проход.
– Метров пять под землей. Наш бункер под домом был, а проход еще ниже. И сделано все как здорово. Давно духи готовились. Такую хреновину за месяц или два не сделать. А если их под городом километров пять, то по крайней мере год надо вкалывать с полной отдачей. Вот куда они, суки, людей воровали. Паскуды! Тебе, Борис, и решать. Мне все равно.
– Куда лучше, как думаете? – спросил девушек Бабич.
– Сюда, – махнула рукой направо Марият. – Если идти в противоположную сторону, к площади Минутка выйдем, а там у них все основные точки. И президентский дворец совсем рядом, и все остальное.
– Значит, двинулись сюда, – согласился Борис. – Но внимание – нарваться запросто можем. Так что будьте наготове.
«Очухался, – мысленно усмехнулся Денис. – При виде чушки потух было».
– Ты замыкающий, – сказал ему Бабич. Чуть пригнувшись, готовый к стрельбе, сделал первый шаг. Остановился и посмотрел на женщин. – За мной Малика. Потом Маша, Марият и Денис. Расстояние четыре шага. Вперед!