Эта война еще не кончилась
Шрифт:
– Выходит, правильно я его приголубил, – усмехнулся Бабич. – Значит, ты наш человек. Как лучше выбраться? И вообще обрисуй обстановку. Где наши? Может, уже Чечню оккупировали всю и только Грозный держится?
– Мне нужны деньги, – улыбаясь, проговорил плотный чеченец, – а амнистия или прощение – нет. Двадцать пять тысяч, и они твои. Правда, за безопасность при перевозке я не ручаюсь.
– Хорошо, – согласился мужчина с короткой бородкой. – Сегодня вечером я привезу деньги. Но я бы хотел увидеть их.
– Понимаю. Олим, покажи гостю пленных.
Рослый парень с
– Видел? – мотнул головой на дверь лежавший на рваном байковом одеяле Александр. – Смотрел кто-то. Чего они хотят?
– Узнаем, – отозвался Юрий. – Насколько я помню, на нас просто так ни разу не смотрели. Или везут куда, или бьют, как по грушам.
Дверь открылась. Вошел боевик, остановился у двери, что-то жуя, уставился на русских. Парни молча смотрели на него. В открытую дверь скользнула женщина в черном, поставила у стенки кувшин и тут же вышла, боевик за ней. Дверь захлопнулась, парни услышали звук задвигаемого засова.
Александр с трудом поднялся и взял кувшин.
– Молоко, – удивился он и отпил. – Холодное.
– За это отдельная плата, – усмехнулся плотный.
– Я понимаю, – кивнул человек с короткой бородкой.
– Вечером жду до двенадцати. Потом отдаю другим.
– Я понял и это.
Николай открыл глаза и, подрагивая от холода, привстал. Посмотрел на лежавшего рядом Антона:
– Художник, живой?
– Пока да. Замерз здорово. И кажется, температура. – Он потрогал лоб. – Точно, приболел. Знаешь, зря ты остался. Вдвоем мы наверняка пропадем. Или снова к этим попадем, или просто подохнем. Уходи, – чуть слышно добавил Антон. – Спасибо и прощай.
– Да куда же я пойду? Сначала – да, ушел бы. Да и то только потому, что боялся с тобой не уйти от духов. Сейчас мы вроде прилично ушли оттуда. Правда, куда идем, хрен его знает.
– На север, – сказал Антон. – Где корни у деревьев тоньше, там север. Обычно по листве определяют – где листва гуще, там юг. Но здесь все деревья большие. А по корням точно не ошибешься. Я этому в школе выживания научился.
– Вообще-то да, – вспомнил и Морозов. – Мы же в школе это проходили. Ну, положим, точно на север мы, может, и не идем, но что двигаемся в северную сторону, это верно. Жрать хочется. Давай хоть воды попьем, там ручей есть.
Он, прихрамывая, доковылял до узкого быстрого ручья. Осторожно, стараясь не сгибать больную ногу, присел, но не удержался и упал на бок. Коротко простонал. Отпив воды, хотел встать, но вдруг тесно прижался к камню. Антон увидел это и тоже сжался. И тут они услышали собачий лай. Антон выругался. Лай быстро приближался. Николай схватил камень и занес над головой. К нему бежала большая лохматая собака.
– Ты! – неожиданно закричал поднявшийся Антон. – Псина! Ко мне!
И тут они услышали громкий голос. Собака остановилась метрах в трех от Николая. Он облизнул сразу пересохшие губы. Увидел бегущего мужчину с винтовкой в руках.
– Дух, – выдохнул Николай. – Хрен тебе! – закричал он. – Стреляй, гнида! Хрен дамся! – Парень крепче сжал камень.
Подбежав к собаке, чеченец внимательно посмотрел на них и неторопливо пошел назад. Собака рядом. Николай зашатался и, выпустив камень, осел. Вскрикнул от боли в колене.
– Кто там? – опираясь на
– Двое русских. Бежали от хозяина, рабы, – презрительно добавил он. – Худые и еле стоят на ногах.
– В горах нельзя бросать даже врага, – сурово сказал старик. – Если встретишь кровника, убей. Другого возьми в дом и будь ему другом. Русские Гамдиевым не враги. Иди.
Молодой быстро пошел назад.
– Возвращается, – вздохнул Антон. – Один, без собаки.
– Пусть идет, хрен он меня возьмет! Пусть сразу стреляет, дух.
– Русские, – остановившись, громко, но дружелюбно проговорил чеченец, – пойдемте, отец примет вас, поможет. В горах вы погибнете.
– Иди, сука! – заорал Николай. – Лучше пристрели! Живым не дамся! Иди сюда!
Чеченец разозлился, но сдержался.
– Мы не ваххабиты, – сказал он. – Если бы я хотел вас убить, уже сделал бы это. Пойдемте, мне отец велел помочь вам.
– Я слышал, у них законы в горах такие, – прошептал Антон. – Да и зачем ему притворяться? Пристрелил бы, и все. А так…
– Может, взять живыми хочет? – отозвался Николай.
– Не бойтесь, – чеченец начал медленно подходить к ним, – я бы вас оставил как есть, но мой отец чтит законы гор, поэтому я вернулся. Вот! – Подойдя, он остановился в метре от стоявшего с занесенным над головой камнем Николая. – Оружие возьми. Патроны есть. – Наклонившись, положил карабин и отступил назад.
Николай, не спуская с него напряженного взгляда, подошел и схватил оружие. И вдруг, побледнев, упал на камни.
– Мы уже почти двое суток ничего не ели, – сказал Антон. – И до этого не особо кормили. Мы у боевиков были.
– Мне все равно, кто вы. – Чеченец поднял карабин. – Пошли.
– Ранен я, – вздохнул Антон. – Стыдно говорить, но осколком задницу распороло.
В глазах чеченца промелькнула улыбка. Повернувшись, он призывно махнул рукой. Антон увидел, что к ним приближается всадник. Через несколько секунд около чеченца остановился сидевший на коне мальчик. Он недовольно посмотрел на Антона и, спрыгнув с коня, подвел его к художнику. С тем же выражением лица помог ему лечь животом на седло и повел коня назад. Чеченец что-то сказал ему. Мальчик кивнул. Антон постанывал – лежать на седле животом было очень неудобно и больно. Мимо них, в сторону, где лежал Николай, проскакала лошадь под седлом, но без всадника. Антон увидел стоявшего с посохом сурового на вид старика в бурке.
– Здравствуйте, – почтительно поздоровался он.
– Будь здоров, путник, – отозвался старик.
– Где он? – зло спросил Борис. – Сейчас приведет роту духов и пиши пропало. Мне он лично сразу не понравился.
Денис усмехнулся, а Малика обиделась.
– Идрис – друг Исы, – спокойно, как бы напоминая, сказала она.
– Где же он? – по-прежнему зло спросил Бабич.
С чеченцем они прошли около получаса. Боевиков на улицах было много. Но на них никто не обращал внимания. Как понял Борис, все были в ожидании нового артобстрела или появления авиации. Минут десять назад около них остановился потрепанный джип. Из него выглянул молодой чеченец и позвал Идриса. Бабич и Калмыков насторожились и приготовились к бою. Чеченцы о чем-то быстро поговорили, джип тронулся. Идрис сказал: