Эталон зла
Шрифт:
Крепко сжав руку немца, Олег чуть дернул его на себя, а сам ударил левой, в которой был зажат нож. Лезвие легко пробило китель и вошло в печень. Проворот, рывок в сторону — и печень развалена на части. С такими ранами живут от силы минуту.
Олег еще удерживал майора около себя, закрываясь им от солдата. А Артем уже сделал шаг в сторону, вскидывая пистолет и беря на прицел врага.
Два выстрела бахнули почти одновременно. Солдат, получив пулю в лоб, уже падал на землю. А водитель со свинцом в груди упал на руль. Немеющими пальцами попытался завести двигатель. Но еще один
— Артем, глянь в машине! — крикнул Олег, быстро обшаривая китель майора в поисках документов. Он действовал на автомате, как его учили в армии.
— Пусто, — вылез из машины Артем. — Только портфель.
— Машину и трупы в овраг!
Братва второй раз за день повторяла привычную операцию, пряча следы. На этот раз замаскировали получше.
— Все! Уходим!
Олег затоптал кровавые пятна на дороге, спрятал документы майора и его ствол и побежал к машине. Артем успел первым и уже залез на броню. Через минуту БТР исчез за поворотом.
Следующий раз они остановились в двух километрах от поста охраны. Перед тем как проехать его, следовало избавиться от пленных полицаев. Ничего интересного они сказать уже не могли, а вот мешали здорово. Хмырь и его сообщник, понимая, что их ждет, пытались договориться, взывая к воровскому закону, но Артем, вытаскивавший главного полицая из машины, треснул ему по скуле и гаркнул:
— О законе и не вспоминай, падла! Не для тебя, ублюдка, он!
Через минуту гитлеровские прихвостни лежали в зарослях кустарника с перерезанными глотками. Братва не стала стрелять, справедливо опасаясь быть услышанными.
— Если на посту тормознут, что делать будем? Валить? — спросил Виктор.
— Да. Больше церемониться нет смысла. Немцы могли обнаружить пропажу мотоциклов, отряда полицаев и этого майора. Так что двумя больше, двумя меньше…
Олег положил на пол трофейный карабин, вытер руки о тряпку и глянул на кореша.
— Ясно. Идем с шумом.
— Ага.
Гестаповская форма теперь больше мешала. В ней хорошо ходить фасонить, ну иногда пострелять из стационарных положений. А для активной работы она непригодна. К сожалению, другой нет. Так что придется пачкать и рвать эту, если мирно доехать до места не дадут.
Мирно доехать и уйти не дали. Слишком уж много они нашумели за три часа в чужом времени. И засветились по самые не балуйся.
5
На посту охраны в этот раз было много народу. У будки стоял крытый грузовик «Opel-blitz» и мотоцикл с двумя солдатами. Чуть дальше — легковая машина «Kubelwagen» — немецкий вариант джипа. На комитет по встрече дорогих самозванцев это не походило. Но и случайным появление кортежа не назовешь.
Поняв, что сшибка неминуема, парни приготовили оружие.
— Первыми не начинаем, — говорил Олег. — Посмотрим, что они приготовили. Если все еще принимают за своих — поиграем. Если нет… играем, но по другим правилам.
— Не нравится мне грузовик, — проговорил Герман, деловито рассовывая гранаты по карманам. —
— Грузовик в первую очередь. Гранатами. А потом как выйдет.
— Может, первыми начать? — предложил Виктор. — Фактор внезапности на нашей стороне. Глядишь, и грузовик прихватим, и тех, в машине, положим.
— Не стоит. Может, проскочим…
БТР подъезжал к шлагбауму, постепенно замедляя скорость. Парни заканчивали последние приготовления к бою, внимательно наблюдая за обстановкой.
Между тем специально встречи никто не организовывал. Простое стечение обстоятельств свело в одном месте и БТР с братвой, и две группы немцев. И все это как назло произошло на контрольном пункте. Возможно, будь у парней больше времени на размышление и не опасайся они потенциальной погони, встреча и прошла бы — кто знает? — мирно. Но взведенные последней схваткой и заряженные на действие, они готовились к бою. И на другой исход встречи не рассчитывали.
Специальная группа из районного отделения гестапо работала в прилегающих к Новодолгино деревнях второй день. Группа проверяла отправляемые в Германию партии рабочей силы и по возможности выявляла партизанскую агентуру, сидящую в населенных пунктах. Впрочем, эту задачу начальство ставило как второстепенную. Все же сил и возможностей у группы маловато. Тем не менее гауптштурмфюрер Вензель и его помощник унтершарфюрер Нойленг под охраной солдат старательно просеивали местное население, проводя опросы и беседы. Впрочем, опросами и беседами это называли немцы. У местных было другое определение — допрос с пристрастием. И хотя кулаки в ход никто не пускал, люди от самого вида гестаповской формы бледнели и теряли самообладание.
Большая часть контингента — женщины. С ними работать особенно тяжело. Темные, забитые, малообразованные, они пугливо косились на свастику на рукаве, закатывали глаза и невнятно бормотали себе под нос. Нойленг, хорошо знавший русский язык, с трудом их понимал.
Хорошо хоть к группе прикрепили женщину. Эльза Ман-гейм из состава SS-Helferinnen (вспомогательные части СС), только недавно приехавшая из Германии, немного знала русский язык и вообще была полезна в работе. Единственный недостаток, по мнению Вензеля, — ее красота. Не то чтобы он не любил красивых женщин, просто не хотел, чтобы личные симпатии как-то мешали работе.
Сведения о случаях нападения на немцев поступили к ним буквально перед выездом из Портягино, где они работали с утра. После обеда должны были привести группу отправляемых в Германию колхозников из соседней деревни. Но к назначенному сроку никто не пришел. Вензель, зная, что за ними послали отряд из местной полиции, опозданию не удивился. Щуцполицаям он не доверял. Подождав час, решил сам заехать в Залескино.
Там и застал картину разгрома. Убитые полицаи лежали на обочине дороги. Их оружие исчезло. А в деревне не было ни одного человека. Решив, что здесь поработали партизаны, Вензель срочно связался с комендатурой и объяснил суть дела. Судя по реакции коменданта, тот решил устроить облаву.