Этносфера: история людей и история природы
Шрифт:
Таким образом, отмеченная связь пассионарности этноса с эндогамией показывает, что пассионарность лежит не в сфере общественной, а свойственна этносу как популяции[18]. Значит, она признак, и притом наследуемый, что вытекает из убывания пассионарности при больших потерях от войн или эпидемий. Поскольку причиной пассионарности особи является «энергия живого вещества биосферы», то ее, как и порождаемый ею феномен этноса, следует отнести к природной форме движения материи, находящейся в зазоре между общественной и биологической сферами. Факт существования пассионарности установлен путем изучения истории и исторической географии, но для объяснения ее особенностей следует передать эстафету исследования генетикам и антропологам, задачей которых должен стать диагноз признака. Что же касается его географической обусловленности,
Этнос – состояние или процесс?[19] (Ландшафт и этнос). XI
Постановка вопроса об этносе как элементе одной из оболочек Земли [82, 89, 95, 99] вызвала разнообразные отклики, из которых самым значительным следует признать концепцию проф. М.И. Артамонова, сформулировавшего свой тезис необычайно четко: «Этнос – социальная категория», «этнос не социальная организация, а аморфное состояние», «зависимость человека от природы тем меньше, чем выше его культурный уровень; это прописная истина» [20]. Согласиться невозможно ни с чем.
Начнем с конца. Организм человека входит в биосферу Земли и участвует в конверсии биоценоза. М.И. Артамонов не может доказать, что профессор дышит иначе, чем бушмен, или размножается неполовым путем, или нечувствителен к воздействию на кожу серной кислоты, или он может не есть или, наоборот, съедать обед на 40 человек, или что на него иначе действует земное тяготение. А ведь это все зависимость от природы того самого организма, который действует и мыслит, применяется к изменяющейся среде и изменяет среду, приспосабливая ее к своим потребностям, объединяется в коллективы и в составе их создает государства. Мыслящая индивидуальность составляет единое целое с организмом и, значит, не выходит за пределы живой природы, которая является одной из оболочек планеты Земля.
Но вместе с тем человек отличается от прочих животных тем, что изготовляет орудия, создавая качественно иную прослойку – техносферу [215, стр. 59]. Произведения рук человека, социальные институты и идеологические системы выпадают из цикла природных изменений. Они могут лишь либо сохраняться, либо разрушаться [143, стр. 94]. В последнем случае они возвращаются в лоно природы. Брошенный в поле меч, перержавев, превращается в окись железа. Разрушенный замок становится холмиком. Одичавшая собака делается диким зверем динго, а лошадь – мустангом. Это смерть вещей (техносферы) и обратный захват природой похищенного у нее материала. История древних цивилизаций показывает, что природа хотя и терпит урон от техники [122], но в конечном счете берет свое [95].
Мы предложили решение: глобальное развитие относится к социальной форме движения материи и проявляется в техническом прогрессе, определяющем смену способов производства, демографическом взрыве, расширении ареала вплоть до Луны, хотя на ней адаптация человека невозможна, и, самое главное, в смене общественно-экономических формаций [100]. Именно этому учит исторический материализм. А стремление к адаптации отражает биохимическую форму движения материи, сопричастность Homo sapiens к биосфере [217]. Можно сказать, что не только этнический коллектив или «социальный организм» [218], а и каждый отдельный человек – лаборатория, в которой работают все формы движения материи: механическая, химическая, биологическая и общественная, – но каждая играет свою роль. Способы корреляции всех форм движения предложены акад. С.В. Калесником [140] и дают при изучении антропосферы Земли прекрасные результаты. Именно благодаря им отброшена «прописная истина», будто «зависимость человека от природы тем меньше, чем выше его культурный уровень». Это заблуждение, основанное на незнании принципов геобиоценологии и дорого стоившее человечеству. Но и оно возникло не случайно.
Теперь о понятии «состояние». Оно имеет место и в природе, и в обществе. В природе состояний четыре: твердое, жидкое, газообразное и плазменное. Переход молекулы косного вещества из одного состояния в другое происходит путем несколько большей затраты энергии – скрытая теплота плавления или парообразования, – т.е. небольшим рывком, причем процесс обратим. В живом веществе биосферы такой переход связан с гибелью организма и необратим. Это могло бы значить, что для организма есть только два состояния: жизнь и смерть, но поскольку смерть есть уничтожение организма как целостности, то называть этот момент перехода «состоянием» нелепо. Что же касается жизни организма, то это тоже не «состояние», а процесс: от рождения через акматическую фазу, при которой идет размножение, до смерти. Аналогом процесса жизни в косном веществе является кристаллизация минералов и последующая их метаморфизация в аморфные массы.
Исследуя «состояния» и «процессы», мы применяем всегда разную методику. Для «состояний» – классификацию по любому произвольно принятому принципу, удобному для обозрения явления в целом. Для «процессов», особенно связанных с эволюцией или формообразованием, необходима систематика, основанная на иерархическом принципе – соподчинении сходных, хотя и не идентичных, групп разного ранга. Такова систематика Линнея, усовершенствованная Ч. Дарвином. Иерархический характер системы органического мира обусловлен ходом и характером эволюционных процессов, неотделимых от жизни и обязательных для нее. Но как только жизнь замирает, возникает «состояние», более или менее быстро разъедаемое воздействием среды, хотя бы последняя состояла из других мертвых «состояний», также подверженных необратимой деформации. Значит, для организма, в том числе человеческого, есть только один способ попасть в «состояние» – стать мумией, а для этноса – археологической культурой.
Иное дело техносфера и связанные с ней производственные отношения. Здесь «состояния» есть. Из трактора легко сделать утиль, а из утиля трактор. Надо только затратить некоторую (увы, немалую) энергию. Есть «состояния» и в социальной жизни. Ныне они именуются «гражданскими состояниями», а раньше их называли сословиями (etat). В переносном смысле можно назвать «состоянием» классовую принадлежность, но надо помнить, что она – продукт производственных отношений и производительных сил, т.е. тоже техносферы. Это состояние крайне неустойчиво. Воин, попавший в плен, становился рабом, а сбежав, мог превратиться в феодала. Для иерархического принципа в судьбе такого человека нет ни места, ни надобности; здесь достаточно простой фиксации.
Итак, смены социальных состояний подобны (хотя и не идентичны) сменам природных состояний: они обратимы и требуют для перехода из одного в другое вложения дополнительной энергии. Но таков ли этнос? Можно ли, сделав усилие, сменить свою этническую принадлежность?
Прежде всего, этносы появляются, проходят акматическую фазу, превращаются в реликты и исчезают. Этот процесс – этногенез – направлен по ходу времени и необратим. Для перехода из одной фазы в другую, скажем от становления к упадку, не требуется дополнительных затрат энергии, так как здесь достаточно инерции первоначального толчка [82]. Уже это одно показывает, что этнос не «состояние» (тем более гражданское), а процесс. Аберрация, питающая концепцию «состояния», связана с отсутствием у наблюдателя исторической перспективы. Полное затухание процесса этногенеза, без посторонних нарушений, укладывается в 1200 – 1500 лет [89], тогда как научный сотрудник посвящает плановой теме года два, много – три. Поэтому минувшее представляется ему калейдоскопом, без системы и закономерности, и он, зафиксировав несколько изменений в ограниченном регионе и одной эпохе, видит только скопище «состояний», не связанных друг с другом, а лишь совпадающих по месту и времени. Так, до появления геоморфологии люди не связывали наличие террас с эрозионной деятельностью текущих где-то внизу рек, а горы считали вечными, чуть ли не изначальными формами рельефа. Увы, все доказательства в науке действенны лишь при определенной степени эрудированности оппонента. Даже гелиоцентрическая система Коперника – Кеплера убедила лишь тех, кто в XVII в. достаточно знал астрономию, а открытие Г. Менделя было повторено де Фризом [173].
Вторым аргументом против концепции «состояния» является размытость границ между этносами в зонах этнических контактов. Если гражданское (т.е. социальное) состояние меняется лишней записью в личном деле, например: пожалование дворянства, разжалование в солдаты, продажа в рабство, освобождение из неволи и т.п., – то смешивание народов в долине Хуанхэ, или в Константинополе, или в Северной Америке – всегда процесс мучительный, долгий и весьма вариабельный в том смысле, что результаты метисации часто оказываются неожиданными и уж всегда неуправляемыми.