Это Америка
Шрифт:
Лиля с Алешей переглянулись, улыбнулись, внесли деньги и уехали. Через месяц он приехал к ним на машине — похвастаться. Весь задний буфер и стекла он украсил наклейками с картинками и глупыми рекламными призывами. Алеша с удивлением увидел, что за месяц он успел наездить десять тысяч миль. Учитывая короткие расстояния в Сиракузах, это было очень много — похоже он слишком увлекся машиной. Не за счет ли учебы?
Когда он уехал, Лиля грустно вздохнула:
— Ветер у него в голове. Я так боюсь за него.
Лилю включили в группу Orthopedic Association,
Когда Лилю назначили «аггендингом», американцы с радостью стали передавать ей на лечение всех русских. Она не была избалована заработками, и оплата страховки «Медикейд» не казалась ей такой уж мизерной.
— Я лечу своих пациентов так, как нужно для их выздоровления, а не как платит за это страховка, — говорила она Алеше.
Однажды Мошел сказал ей:
— Завтра я буду интервьюировать одну русскую кандидатку на должность вашего секретаря. По — английски она говорит вполне сносно. Вы поговорите с ней. Это же вам решать — хотите ли с ней работать. Ее зовут, — он заглянул в бумажку и нетвердо произнес русское имя: — Изабелла Сапатофф.
Лиля с некоторым волнением ожидала встречи с кандидаткой — какой она окажется? Ведь придется работать с этой женщиной в тесном контакте. Изабелла была невысокой женщиной под сорок, в строгом синем брючном костюме. Лицо симпатичное, косметики на лице умеренно, глаза большие, темные, нос еврейский — тонкий и длинный, высокая прическа — чтобы казаться выше ростом. Изабелла смущенно смотрела на Лилю.
— Доброе утро, — наконец пролепетала она, хотя была Уже середина дня.
Лиля понимала состояние эмигрантки, ожидающей решения, она сама много раз испытывала то же самое. Чтобы снять напряжение, Лиля решила держаться как можно проще:
— Пойдемте в наш госпитальный кафетерий, там и поговорим.
За чашкой кофе она попросила:
— Расскажите немного о себе.
Изабелла оказалась ленинградкой, певицей, пела в хоре оперы, иногда выступала с сольными концертами, была замужем, у нее была маленькая дочка. Здесь пробовала сначала устроиться певицей, но работы совсем мало. Тогда она пошла секретарем в банк, но там платили мало. И вот она прочла объявление в газете и решила подать заявление, хотя в медицине никогда не работала.
По тону рассказа Лиля определила: интеллигентная женщина, к тому же, кажется, мягкая по характеру, но вполне серьезная и деловитая. Что еще нужно? Она улыбнулась и спросила:
— Когда вы сможете выйти на работу?
Изабелла заулыбалась:
— О, как можно скорей.
— Хорошо, — Лиля дружески обняла ее. — Надеюсь, мы станем друзьями.
Для финансово успешной частной практики надо иметь много пациентов — все определяется деньгами. Лиля стеснялась того, что ей придется брать деньги за лечение, традиция диктовала свое. Однако, к счастью, брать наличные деньги и чеки оказалось обязанностью
Лиле выделили дни и часы приема, администратор спросил ее:
— Какую сумму вы назначите для оплаты за первый прием и за последующие?
— Я не знаю. А сколько берет доктор Френкель?
— Он берет скромно: 175 за первый визит и 125 — за последующие.
Лиля решила, что если Френкель берет столько, то не может же она брать больше.
— Хорошо, я буду брать 150 за первый прием и 100 — за последующие.
— Для начала это будет правильно, — согласился Мошел — А больных со страховкой Medicade вы будете принимать в нашей поликлинике, как директор «русской клиники».
Изабелла оказалась старательной и сметливой, она быстро осваивалась с новой работой и легко входила в контакт с другими секретарями. Медицинский секретарь в Америке — это сложная и хлопотливая профессия, связь и промежуточное звено в работе с пациентами и страховыми компаниями. Все деловые звонки и переписка проходят через секретаря. Секретарь встречает пациентов и обсуждает с ними оплату. От секретаря во многом зависит успех работы доктора.
Сначала Изабелла обращалась к Лиле «доктор Берг». Пришлось сказать ей:
— Давайте договоримся — зовите меня просто Лиля.
— Мне как-то неудобно. Можно по имени — отчеству?
— В Америке нет отчеств. Меня в госпитале все зовут «доктор Лиля».
— Тогда и я буду называть вас доктор Лиля.
— Нет, давайте просто Лиля.
В своей маленькой комнате перед кабинетом Изабелла печатала разные документы на большой электрической пишущей машинке. Телефонные звонки шли один за другим, звонили пациенты, коллеги, шли переговоры со страховыми компаниями. Разговаривать с американцами было легко и просто, но русским эмигрантам приходилось по многу раз растолковывать и адрес госпиталя, и куда приехать на прием, и как до него добраться, и на каком этаже идет прием больных. Надо было много терпения, чтобы они все поняли и запомнили. Терпение у Изабеллы было, но иногда оно истощалось.
— Хэлло, офис доктора Берг, — начинала Изабелла по — английски, но услышав, что ее не понимают, тут же переходила на русский. — Что я могу сделать для вас?
— Я хочу поговорить с доктором Берг.
— Как ваши фамилия и имя и о чем вы хотите говорить с ней?
— А вам какое дело?
— Я ее секретарь и должна сказать ей, кто и зачем звонит.
— Таки я вам скажу: я хочу попасть на прием к доктору.
— На что вы жалуетесь?
— Слушайте, зачем я должен говорить об этом вам? Я скажу самому доктору.
— Чтобы записать вас на прием, я должна знать, какая у вас проблема.
— Будьте уверены, у меня столько проблем, что хватило бы на всю Одессу. У меня страховка «Медикейд», она ей за меня заплатит. А если ей будет мало, можете приписать мне лишний визит. У нас на Брайтоне все доктора так делают.
У Изабеллы начинал дрожать голос:
— Пожалуйста, не подсказывайте нам, как незаконно приписывать визиты.
— Подумаешь, какая вы гордая — «не подсказывайте»! Небось вы сами так делаете. Что, ваш доктор хуже других, что ли?