Это было у моря
Шрифт:
— Сэр, я все понял. Будет достаточно, если вы сами впишете в эту графу свой номер прав — если желаете. У вас есть доверенность — большего не требуется.
— Ну и отлично. Надбавлю вам пять сотен сверху — за сговорчивость…
Владелец автосервиса помог ему затащить мотоцикл в фургон и накрыть его от дождя попоной. Теперь заправиться — и за Пташкой. Да побыстрее, а то с нее станется…
— Удачи, сэр. Машина — зверь, не подведет. Особенно на горных дорогах.
— Спасибо. Это и вправду важно…
Тачка
Сандор остановился для заправки — на бензоколонку Пташку лучше не возить, а то — кто ее знает. Тут со шлангами бегали мальчишки — что было непривычно после сотен заправок самообслуживания. Ну и ладно, в машине суше. Пока малец суетился, запихивая шланг высоченной Шевви в бок, Сандор решил подсчитать, сколько денег у него осталось после покупки автомобиля. Две трети еще были в целости и сохранности. А это еще что? На дне конверта, под смявшейся двадцаткой, обнаружился здоровенный ключ. Как он его раньше не заметил? Сандор извлек железяку из-под пачки с купюрами и внимательно изучил. Где-то он уже этот ключ видел. И даже держал в руках…
Прошлой весной Роберт, вернувшись из очередной заграничной деловой поездки, решил свалить от Серсеи на несколько дней («чтобы отдохнуть от ее треклятого укоризненного мурлыканья») и сбежать в принадлежащий семье охотничий домик в горах. Собирался ли он там охотиться или нет, было неясно, тем более, Сандор вообще сомневался, что Роберт умеет держать на мушке что-то, кроме того, что стоит на столе, уже пожаренное. Но явно предполагалась выпивка и бабы. Роберт улетел с одной из своих недавних приобретений, а Сандор привез ему ключ от дома прямо к рейсу — хозяин не желал встречаться с супругой лично и две ночи после возвращения из командировки проторчал в дорогущем отеле в аэропорту. Тот самый ключ. Даже место ему было известно. Не очень далеко от города, где они сейчас находились— примерно в паре дней пути. Оставалось только гадать, зачем у Серсеи оказался этот ключ, и что она, собственно, имела в виду. Вероятно, предполагала, что им может понадобиться какое-то убежище, где можно перевести дух. И это было донельзя кстати. Мерзкая баба, но в практичности ей не откажешь… Ну что ж, теперь у них был план, была цель.
Он доехал до гостиницы — на душе скребли кошки — проклятая Пташка, как же она его измотала… Надо было везти ее дальше. Сандору почему-то казалось, что чем дольше они прозябают на месте, тем глубже она увязает в своем безумии, словно от него можно было убежать, укатить на мотоцикле или на новом сером монстре. Но ощущение оставалось — и за неимением других рецептов Сандор решил следовать чутью.
Он толкнул дверь — она была открыта. Пташки на кровати не оказалось, не было ее и на балконе. Ну почему он не взял ее с собой, проклятый тупица? Ушла сама — или кто-то уже навестил ее? Этот мерзкий мальчишка, что подносит чемоданы — он так смотрел на них, когда они въезжали. Наверняка, какой-нибудь друг Бейлиша — у того повсюду натыканы соглядатаи… Сандор в отчаянии уставился в окно. Ну, и что теперь? Где ее теперь искать?
За спиной скрипнула дверь… Ванная — там он не посмотрел. Он обернулся. На пороге ванной стояла девушка — Пташка, и вместе с тем незнакомка, с чернющими, как смоль, влажными волосами. Брови она тоже покрасила, и от этого лицо стало строже и старше, а светлые глаза сверкали, как драгоценные камни. На шее и на руках остались синеватые разводы от краски.
—
Она легко улыбнулась — первая улыбка после того дурацкого сумбурного вечера на бензоколонке — и, наклонившись над узким столиком — с волос капали чернильные капли — написала на салфетке мелким почерком.
«Если ты все равно выдаешь меня за свою сестру, стоит прибавить чуть-чуть больше сходства — хотя бы мастью».
— А что, мне нравится. Хотя так у тебя вид ну совсем дикий. Впору опять лезть на байк. А я как раз отоварился более надежным и сухим средством передвижения. И у нас теперь есть цель.
Он продемонстрировал ей ключ. Она вопросительно подняла брови: «Что это?»
— Это наше временное убежище. Ключ от охотничьего Баратеоновского дома. Ехать туда пару дней. Зато можно будет отдохнуть и собраться с мыслями. Поспать — ночью, для разнообразия. Насколько мне известно, там есть интернет — можно поискать телефоны твоих родственников…
Она помотала головой, показала на безымянный палец, на котором не было кольца: все же она была окольцованной Пташкой, и не на секунду об этом не забывала.
— Мы же уже говорили, что все равно надо позвонить твоим и попытаться им объяснить, что и как. Заодно потренируешься в восстановлении речи.
Она нахмурилась, показала своим чернильным пальцем на него самого.
— Ну нет, голубушка, с сестрой будешь говорить сама. Я могу работать тебе шофером и нянькой, но толмачом с русалочьего — не стану. Вот из принципа. Ты же тоже из принципиальных соображений со мной не говоришь, ну, и я с тебя беру пример.
Она опять покрутила головой: «Не из принципа».
— Мне все едино. Я скоро начну говорить и за тебя, и за себя. Как загребучий чревовещатель. Лучше подумай, как начать хоть что-то произносить. А то тяжко — слушать только себя. Тебе молчать еще не надоело? Хватит, не крути так своей крашеной головой, брызги летят на пол. Хочешь — молчи, но учти: еще пара дней и я, чтобы как-то отвлечься, начну петь. Тогда ты точно онемеешь и еще заодно оглохнешь… От ужаса…
Она легко улыбнулась — этой своей новой скользящей улыбкой, что не касалась глаз. Пожалуй, ее черные волосы были не так плохи. Так ему будет проще. Эта девушка была ему пока незнакома — меньше привязок, никаких воспоминаний. Это как начать с начала. С чистого листа. Или не начать.
— А что ты будешь делать с ресницами? Они-то у тебя как были, так и остались рыжие… Выдают тебя с головой…
Она достала из кармана черную тушь. Какая предприимчивая, просто сил нет.
— Прекрасно. Раз ты такая сообразительная, то собирайся. Поедем уже. Не хочу больше тут задерживаться — обрыдло это место. Дождь нам теперь не страшен. И есть Bluetooth.
Пташка — нет, теперь уже Санса — или кто-то еще, он пока не знал — метнула на него очередной вопросительный взгляд.
— Беспроводная связь. Чтобы по телефону говорить без всяких там шнуров и кабелей.
Девушка пожала плечами — и вправду, с кем им говорить — и стала собираться. Чиркнула ему на бумажке. «Не зови меня Пташкой — мало ли что. Теперь я — Алейна»
— Почему Алейна?
«Просто пришло в голову имя. Какая разница?»
— Пусть так. Я согласен — на пташку ты уже мало похожа. Скорее, на черного ворона…
Она показала ему средний палец и демонстративно отвернулась. Где она набралась таких жестов?
Сандор стал собирать свое барахло. Ему подумалось, что его Пташка все же в тот день слетела вниз — или вверх — с того обрыва. Вслед за красными кленовыми листьями. Порхнула в спешащую в лицо осень, чтобы остаться в ней навсегда. Теперь ее место заняла черноволосая Алейна. Что это был за зверь — Сандору предстояло узнать в дальнейшем. Там видно будет…