Это было у моря
Шрифт:
— Тогда не надо, пожалуйста… Ну я подумаю, чем тебе еще можно заниматься. Хочешь, я спрошу у дяди или у знакомых?
— Нет. Не хочу. Хватит мне выклянчивать работу у других. Хочу хоть раз в жизни попробовать себя сам. В смысле найти не халтуру на три месяца — пока мне не осточертеет или пока меня не выгонят за пьянство — а что-то стоящее. Обещай, что ничего такого не сделаешь, если я сам тебя не попрошу.
— Ладно. Я обещаю.
— А теперь как насчет твоего обещания? А то вода кажется
— Хорошо, подожди, сесть бы поудобнее. Как-то так.
Санса поднялась на колени — было слегка жестко, но это же ненадолго — и занялась шампунем.
— Не вертись. Мыло в глаза попадет. Вообще, закрой глаза, а то ты меня отвлекаешь.
— Чем, взглядом, что ли?
— Ага. Ты так смотришь на меня…
— Опять я смотрю ТАК?
— Ты всегда смотришь ТАК. И всегда по-разному. И это всегда меня завораживает…
— Хорошо, не буду смотреть. А то мы так и не пообедаем… что обидно. Индейка была вполне ничего…
Санса старательно вымыла ему голову, пропуская черные длинные пряди между пальцами — это было очень приятно.
— Ну все, я закончила. Можешь смыть этот шампунь. Погоди, я подвинусь.
Санса привстала, присев на краешек ванной. Сандор не открывая глаз ушёл под воду. Она завороженно смотрела на его темные волосы, водорослями плывущие по поверхности пенящейся от шампуня воды. Дотронулась рукой до одной из прядей — та тотчас же зацепилась за пальцы шелковистой травой —словно притянувшись магнитом. Они — одно…
Сандор тем временем вынырнул и встал, отфыркиваясь как истинный пес. Санса хихикнула.
— Ты хочешь, чтобы я тебе и все остальное помыла?
— Хочу. Но думаю, не стоит. Если мы вообще хотим добраться до обеда хотя бы к ужину. Дай я лучше тебя окачу душем и ступай себе — греть индейку. Я бы с радостью тебя помылил — но эффект будет тот же…
— Да ты прав. Тогда душ — и обед. А с мытьем сам справляйся, гадкий человек.
— Смотри, договоришься — я тебя холодным душем оболью…
Санса вздрогнула, вспомнив прошлую ночь.
— Нет, не хочу. Теплый пожалуйста. А то как сожгу индейку…
— Ты злая, все же. Жестокая черствая Пташка.
— Чёрствая Пташка? Это прелестно!
Санса все еще хихикала, когда, закутанная в махровое полотенце, выходила из ванной с одеждой в охапку. Она добрела до спальни, нашла какие-то пижамные штаны, накинула поверх любимую белую кофту, захватила чистые носки — сейчас все равно на мокрые ноги их не напялить — и поспешила вниз — греть любимому мужчине обед — который и вправду по времени больше напоминал ужин.
За обедом-ужином все было чудесно. Сандор отметил ее растущее кулинарное
После обеда Сандор налил себе стакан виски — Санса предусмотрительно отказалась — и сел в глубокое кресло, видимо, раньше принадлежавшее Роберту, стоящее возле окна. Санса примостилась рядом с ним — на очередной раскинутой на полу в гостиной звериной шкуре — на это раз это было что-то вроде кугуара — положив еще влажную голову Сандору на колени. Он рассеяно гладил ее как кошку, неотрывно глядя в черное окно. Сансу очень раздражало, что в домике почти нигде — за исключением двух спален — не было занавесок. Ее пугала ночь, молчаливо заглядывающая к ним в обитель.
Санса вообще не любила незанавешенных окон. Когда-то — в тот год, когда родители ездили к Баратеонам, а тетя Лианна приехала сидеть с ними на север — Джон здорово напугал ее. Санса сидела у окна за столом и писала письмо подруге — когда он тихонько подобрался под окно ее спальни, и поскрёб пальцем стекло. Санса тогда чуть из себя не выскочила — и прошла как минимум минута пока она сообразила — что жуткое лицо в окне, возникшее из темноты — это Джон, а не чудовище и не маньяк. Кузен, видя ее ужас пристыдился — а Робб, что подначил его на эту шутку, ржал так, что было слышно даже внутри. После этого Санса всегда занавешивала окна и держалась от них подальше в те дни, когда мама затеивала стирку портьер.
Сейчас ей тоже было не по себе. А Сандора отсутствие штор, похоже, не смущало.
— Ты еще пойдешь наружу?
— Нет. Зачем? Мелочи доделаю утром, пока ты будешь сопеть носом в подушку. А поедем после обеда. Там как раз индейка осталась на один раз — жалко выбрасывать такую стоящую птичку.
— Может, отложим на один день, а?
— Нет. В любой день может опять начаться снегопад. Надо ехать. Уже я боюсь, как бы не припозднились. Не уговаривай меня, девочка. Ты же понимаешь — каждый час для нас критичен…
— Я понимаю. Надо — значит надо. Буду готова.
— Молодец. Ты удивительно повзрослела за последнее время.
Санса вздохнула, как всегда когда он упоминал ее возраст — ей становилось не по себе — ну как сейчас он скажет, что им настала пора прощаться, что ей надо расти и прочия, и прочия… Ну, точно…
— Ты знаешь, я все думаю о нас с тобой и…
— Сандор, хотя бы сейчас — не начинай. Не порти момент…
Он с удивлением на нее воззрился. Санса смотрела на него снизу вверх, сердито сдвинув брови.
— Вот дурочка. Ты даже не знаешь, что я хотел сказать. Теперь и не скажу.
— Кто из нас младше — ты или я?
— Ну хорошо. Так вот: когда я думаю о нас с тобой, я все спрашиваю себя — а имеем ли мы право вот так разрывать то, за что заплатили столь высокую цену. Ты заплатила…
— И ты…
— Я-то что? Я только лишился работы.