Это было у моря
Шрифт:
— Не или. Они, конечно, не успели…
— Хорошо. А то еще бы принесла в подоле отпрыска гаденыша. Не стоит таким плодиться…
— А ты злой.
— Я — ужасно злой. А ты что думала, женщина? Ну прости, забыл. Приношу свои извинения. Вставать и кланяться не стану — а то, боюсь, не устою на ногах — и выйдет еще менее изящно, чем на словах.
— Хрен с тобой. Все же я не мужчина…
—
— В общем, она потребовала, чтобы Джейме немедленно ехал на север — отслеживать какие-то там процессы. Он был вынужден согласиться. В подробностях он не докладывал. Но с Серсеей вышло дурно — и после нее он приехал ко мне…
— Ага. Утешиться, типа. И тут?
— И тут.
— Утешился. все же. Ну ты хоть рада, а? Как оно было? Боги, Тарт — я в самом деле чмо. До чего дошло — пью с бабой и веду бабские разговоры…
— Все было хорошо. Даже очень. Но потом он уехал.
— Ага. И оставил тебя, да?
— Да.
— Весело. Хренов позер. Прости. Не люблю такие вещи… Наверное, потому, что сам их делаю…
— Чего?
— Того. Теперь моя очередь исповедоваться. Но выпьем, однако. Не сачкуй!
Они пропустили еще по стакану. Сандор закурил — руки уже не очень слушались — и хорошо. Девать их все равно было некуда. Разве что фотографию Пташкину ронять…
— Да. Пташка. Ну что там. Ты спрашивала, почему она у тётки?
— Да. Как она там оказалась — после всего?
— Оказалась, потому что я ее туда услал. Про аварию ты знаешь?
— Знаю. Читала и с сестрой ее разговаривала.
— Хорошо. Значит, это можно пропустить. Ну и вот. Купил ей билет. Подарил ей колечко. И отправил ее в полет — к родственникам.
— А она? Не хотела?
— Нет конечно. Она хотела перестать вдоветь.
— И что ты?
— Боги, Тарт — я по-твоему похож на человека, что способен на ком-нибудь жениться и отыгрывать роль мужа?
— По-моему — похож.
— А по-моему — тебе хватит пить. Или же наоборот — хрен знает…
— Тебе, конечно, видней. И как она там?
— Как? Рыдает. Заставляет меня ей звонить по вечерам. Терзает себя и меня этой дебильной трубкой, Иные бы ее взяли.
— А как родственники?
— Родственники — отлично. Откармливают ее, как рождественского гуся. Записали ее в школу. Сегодня — ее первый день возвращения в лоно подростков-учебников. Боюсь себе даже представить…
—
— Когда? Сейчас собираюсь основательно нажраться и отпраздновать свое выхождение из-под подозрений…
— Да, это кстати. За это надо выпить.
Так они и сделали, Бриенна отчаянно сачковала и пила уже даже не половинками, а четвертинками. Все бабы — обманщицы…
— И что? Куда думаешь податься?
— Да никуда. Вперед. Я же теперь свободен. Как ветер. Как перекати долбаное поле. И покачусь — куда понесет.
— А навестить ее ты не хочешь?
— Кого?
— Сансу.
— Нет, не хочу. И не могу.
— Но почему?
– Бриенна от возмущения даже стакан перестала крутить.
— Да потому что ее это только раззадорит. А мне этого совсем не надо… Опять страдания…
– Да ты больше страдаешь от этой идиотской разлуки! — Бриенна вытащила из его пачки сигарету и неумело прикурила.
— Да не обо мне же речь. О ней.
— Смотри, какой заботливый. По-моему, это бесчеловечно…
— Что еще?
— Лишать ее права хоть увидеться с тобой.
— Тарт — все в этой жизни бесчеловечно. Люди —самые говенные человеки на свете…
— Это да. Но ты же себя к их числу надеюсь, не причисляешь?
— К числу людей? Нет, конечно. Я — Пес.
— Мне казалось, с этим покончено
— Я тоже так думал. Но, как видно, не до конца… Я слишком долго им был. Теперь как не крути — а воняю псиной. И, наверное, это навечно уже…
— Пока сам так думаешь…
— Но я так и думаю.
— Зря.
– Бриенна выпила еще и решительно отставила стакан.
— Нет, не могу больше. Надо отсюда валить. Да и дела у меня завтра.
— Дела? Ну тогда иди. А я еще посижу.
— Ну уж нет. Если ты сидишь — и я буду.
— Нет. Тогда я просто возьму с собой бутылку и догонюсь в номере. Только бы доехать…
— Ты что, собираешься в таком виде садиться за руль? Ты рехнулся?
— Вот уж нет. Я вожу машину одинаково хорошо независимо от принятой дозы.
— Копы, боюсь, с тобой не согласятся. Или тебе не терпится к ним снова попасть?