Это было у моря
Шрифт:
За последний месяц Арья пропустила три полных дня — и еще несколько раз уходила с уроков раньше. Ее решение выучиться во что бы то ни стало играть на бас-гитаре стоило ей немалых усилий — и еще больше их приходилось бросать на то, чтобы, упаси боги, дядя не вышел на того, кто ее этому делу обучал. Странный партнер Рейегара по отыгранному концерту заинтересовал Арью почти сразу — и она, нисколько не смущаясь, в первый же вечер дядиных домашних репетиций пристала к гитаристу на предмет его умений обращаться со струнными. Тот не отпирался и не особо кокетничал. Ответил, что да, на бас-гитаре он играть умеет. Как и на остальных струнных щипковых — и не только на них.
Учиться Арья, вероятно, могла бы и у дяди — но не хотелось совершенно. Они не слишком сошлись характерами — плюс Рейегар был страшным занудой и педантом. Арья порой не понимала, как это Лианна его терпит. Не говоря уже о том, что домашние достали бы ее
Методы его были весьма жёсткими — он заставлял ее по сто раз повторять не удающийся и, на его взгляд, недостаточно гладкий пассаж, пока пальцы Арьи не распухали до той степени, что она потом не могла дома даже карандаш удержать. О ее занятиях не догадывался никто — только Бран. Арья подозревала, что брат залез в ее блог и видел переписку с «учителем». Но Бран, на счастье, умел молчать — а то неизвестно, что из этого бы вышло. Памятуя историю Сансы — ничего хорошего. Похоже, дяде нравилось совать нос в чужие дела. Насколько это зашло далеко, Арья могла только догадываться, но, как и сам Бран, подозревала то что-то все же случилось: отчего осёл Клиган сорвался и написал сеструхе эту образцово-показательную садистскую цидулю. Ей не хотелось лезть в подробности — Санса была непредсказуема, непоследовательна и резка, а все заходы Арьи на эту тему отметала без разбору. Ну да, она же младшая — и всегда останется младшей — несмотря на то, что большая часть доводов Арьи шла от рассудка, тогда как Санса в последнее время (что началось еще после смерти отца) была одна сплошная истерическая эмоция. Иногда Арье хотелось взять сестру за узкие плечи и трясти, пока в ее голову не вернется хотя бы одна здравая мысль.
Еще больше ей хотелось найти Клигана и от души надавать ему по морде. Ну кто-то ведь должен, если Санса сама не в состоянии! Но Арья, пару раз поковырявшись с отслеживанием камер, (перед Браном палиться было неохота, да он бы ее и не одобрил, и мог даже рассказать об этом Сансе) поняла, что до легкости брата в общении с компами и сетью ей еще плыть и плыть. Ее уровень ограничивался умением пеленговать чужое железо через сеть и творить на нем мелкие пакости вроде скачивания чужих файлов: умение, что здорово помогло в этой истории с садистом-Баратеоном.
Она ограничилась тем, что отыскала в сети новый номер телефона Клигана и, проследив его звонки, не нашла для себя ничего интересного. Он звонил только по одному номеру — в какую-то юридическую контору в какой-то крысиной дыре неподалеку от столицы. Арья подозревала, что это могло быть связано с его наследством, оставшимся от Горы — должно же у него было остаться какое-то наследство? Странным было то - и очевидно бросалось в глаза - что никаких звонков на частные номера не было. Где же она, таинственная его новая пассия? Разве что он в кармане ее возит — и надобности с ней разговаривать не возникает. Арье пришло в голову, что стоило рассказать об этом наблюдении Сансе — но тогда бы пришлось объяснять, откуда она взяла телефонный номер, а это могло вызвать еще большее негодование сестры. Поэтому пока Арья оставила все, как есть и перестала рыскать в сети по следам Пса. Санса сама сказала — это не ее дело. Вот и прекрасно. Лучше сосредоточиться на басухе.
Все эти мысли окончательно сбили Арью с намерения поспать до того времени, когда утро, наконец-то, явит себя — ну хоть если не солнцем, то, по крайней мере, мало-мальским дневным светом. Мельтешение мыслей в мозгу было упрямым и надоедливым — но Арья была еще упрямее. В конце концов, голова принадлежит ей, и все процессы, следовательно, находятся под контролем хозяйки. Свой собственный хард она была в состоянии заткнуть — отключиться и подремать еще пару часов. Нужно было только заткнуть жужжание в черепушке. Арья повозилась, устраиваясь поудобнее, отгораживая себя и Ним от начинающего зарождаться
2.
Таргариены прилетали к вечеру. Рейегар сам поехал их встречать на минивэне жены. Арья была уверена, что Визерис предпочел бы приехать в корвете брата, но увы, — в выпендрежной тачке было всего два места. А народу собралось немерено. Супруг Дени, пожалуй, даже сойдет за двоих — особенно в тесной машине. Лианна устроила всем дикий шухер и подрядила старших, включая Сансу, разобрать большую гостевую комнату внизу, где обычно хранились всякие несезонные вещи — даром, что чуланов, как ни крути, все равно не хватало. В этой комнате должна была ночевать сладкая парочка молодых супругов. Визерису — к большому недовольству Арьи — выделили ее собственную комнату, а сама она, конечно же, была отправлена со спальным мешком под мышкой наверх, к сестре.
Санса — вот ведь истинная леди — ничем не показала своего недовольства, хотя Арья нутром чувствовала — сестре наверняка неприятно это вынужденное соседство. Хотя после разговора по пути к Зяблику их отношения явно пошли в гору, все же существовал какой-то надрыв — что-то недосказанное. Возможно, дело было в Арьином общем неприятии всей этой идиотской возни с Сансиной любовью. А может быть — иногда подспудно Арья ловила себя на мысли, что не влипни Санса по дурости во всю эту историю и не понеси ее тогда к Ланнистерам на курорт загорать кверху задницей на бережку — авось, и мама с братом бы живы остались. Эти мысли Арья безжалостно гнала прочь — по факту, Санса просто очутилась в самом неподходящем месте в ненужный час, и ее, по наивности, просто использовали. Но факт остается фактом: мамы и брата не было в живых, а Санса только слезы лила и меняла любовников, как перчатки. Мысли возвращались снова и снова — и в одном Арья была уверена: окажись она на месте сестры в тот злосчастный август в гостях у Баратеонов/Ланнистеров — с ней бы они так легко не справились. Не говоря уже о том, что ей бы в голову — и никуда еще — не пришло втюриваться в самого уродливого на свете охранника. В момент таких мыслей в голову Арьи почему-то навязчиво лезло лицо кузена Джона — но и его она решительно прогоняла — взамен думая о ладах на басухе и андеграундных лохмах гитариста Якена.
После обеда — дядя только отчалил в аэропорт (и что у него за кретинская привычка выходить кого-то встречать за четыре с лишним часа?) — Лианна решительно заставила детей вылизать стол, попутно носясь как вихрь туда-сюда, сметая со стола и остальных поверхностей гостиной обычную мешанину из бумажек, дисков, недоеденных конфет, мятых салфеток и всего того, что составляло культурный слой каждодневной рутины расширенного семейства Таргариенов-Старков. Арью засадили за чистку фамильной дядиной серебряной сахарницы и солонки — на дне были непременно выгравированы драконы, в шеи которых въелась пыль и, в случае сахарницы, еще и засохший слой сиропа. Она отскребала ногтями сладкую желтоватую массу, в душе проклиная Рикона, который вечно залезал своей собственной мокрой ложкой за сахаром. Щетка липкую сосульку не брала, а если бы Лианна увидела в руках Арьи металлическую мочалку в приближении к ценному столовому серебру — у младшей Старк был реальный шанс оказаться пожаренной на ужин вместо здоровенного молочного поросенка, что шкворчал в духовке. Кухарка на кухне рубила салаты, кидая беспокойный взгляд на хозяйку. Лианну в доме любили все — и беспокоились за нее. У тетки уже начал вырисовываться небольшой животик и уставала она куда чаще, хотя виду не показывала.
Арья вздохнула и, отложив сахарницу, приступила к солонке. И чего отец вечно говорил, что она, Арья, больше всего похожа именно на Лианну? Чем дольше Арья жила в доме у Таргариенов, тем меньше замечала сходства. Разве что упрямы они обе были в равной степени — недаром все конфликты между теткой и племянницей приходилось в итоге решать Рейегару, а с ним спорить Арье было скучно — хотя бы потому, что, казалось, дядю вообще ничем пронять было нельзя. Джон тоже был очень сдержан — но у того хоть на лице какие-то человеческие мысли читаются (помимо вечной тоски, что он явно взял от отца). Рейегар был полностью себе на уме — но не так, как нравилось Арье. Она не любила излишних проявлений эмоций и уважала тех, кто умел держать чувства в себе, но дядин метод отличался какой-то болезненной обречённостью — словно он вечно идет на эшафот и заставляет себя не рыдать. Так Арье вести себя не импонировало. Ей нравилась независимость, профессиональность, замкнутость и небрежная брутальность, что порой виделась в некоторых ее знакомых мужского пола. В частности, в Якене. Хотя, гитарист всегда говорил о дяде с известной долей пиетета, называя его «последним трубадуром прошедшего века» Вот именно, что прошедшего. Дядя был живым воплощением романтических бредней эпохи декаданса. Арья поморщилась — она так яростно терла солонку, что пузыри на подушечках пальцев, что уже стали превращаться в жесткие несходящие мозоли, кое-где полопались и начали безумно жечь. Она глянула на свою работу — вроде, удовлетворительно. Лианна бросила взгляд на серебро, улыбнулась племяннице усталой улыбкой и сказала: