Это было у моря

Maellon

— И что ты там увидала. Ну в этой своей поездке?

— Что увидела? Ты хочешь правду?

— Да. С ложью я никогда не дружила. Эта ноябрьская история меня иссушила.

Арья мотнула головой и вытащила из пачки мятную жвачку. Правда так правда.

— Я увидела с трудом соблюдающего свое какое-то равновесие мужика. В меру заброшенного, но явно умеющего самого о себе заботиться — хоть и без всякого интереса — не дядюшке чета. Не очень брутального, хоть ему очень хочется таким казаться. Пытающегося — и не без успеха — бросить пить. Соблазн, конечно, велик. Он, естественно, алкаш до мозга

костей — но хоть признает это, что уже приятно. Фотография нашей рыжей красотки спрятана у него между не его книгами на полке. Он периодически ходит на нее смотреть — когда думает, что его никто не видит — ну, в данном случае, я. Алкаш во всем. Эта фотка для него, как глоток виски — и временами он себе это позволяет. А так: пытается не пить, и у него это получается. Пытается разучиться ее любить — вот тут проблемы, хотя он убеждает себя в обратном. Я все пыталась понять — на хрена ему вообще это надо — избавляться от Сансы? Чтобы добраться до правды, пришлось играть не по правилам.

— То есть? Что ты хочешь сказать?

Арья засмеялась, увидев испуганное лицо тетки. Боги, было так очевидно, о чем она подумала!

— Тетя, не бойся — это не то, о чем ты думаешь. Охота была! Там Сансина территория — туда я ни за что бы не полезла. Нет, чтобы вывести его на чистую воду, пришлось искушать его другой страстью — выпивкой. И он попался — видать, давно не разрешал себе ничего подобного. Это было довольно просто. Ну, правда, алкоголь он держит неплохо — и по столу не расползался. Но ход его мысли я смогла заметить — и стало понятно, что и как.

— И что же?

— Помимо бесконечного нудежа на тему «сделаем ей хорошо» — тут бы вы друг друга поняли — там, как выяснилось, кроются еще черные дыры. Пес совершенно помешан на своей песьей чести. Он дал какое-то там слово дяде — и теперь намерен его блюсти. Что он прежде дал слово самой Сансе — и не одно, кажется — он тоже сказал, но, похоже, пакт с мужиком его заботит больше. Как это типично, к слову. Готов в лепешку разбиться и сожрать самого себя ради этой своей Пташки — так он зовет Сансу — но три минуты разговора с другим самцом — и тут же пошла игра в рыцарство. Кто кого переблагородит. Бее. Отвратительно. А дядюшка - прекрасный знаток человеческих душ — должна тебя поздравить! Все отлично рассчитал!

Лианна припарковалась перед домом и откинула голову на кресло, даже не отстегиваясь и забыв выключить фары. Арья перегнулась через нее и повернула мелкую ручку на панели управления. Эмоции эмоциями — а аккумулятор сажать незачем.

Тетя оглянулась на Висенью, что чуть слышно посапывала в своей колыбельке, и потом сказала Арье, потирая висок рукой:

— Давай договорим. Висенья еще пока спит. Не хочу, чтобы дома слышали…

— А кто там — Бран? Он и так большую часть знает. Он же меня туда и вывел — на Клигана. Мы вдвоем решили не говорить ничего Сансе. Хорошо, если хочешь — можем и тут. Мне очень удобно.

— Хорошо. А теперь объясни, что ты имела в виду последней своей фразой.

— Про дядю? Очень просто. Любая угроза, любая попытка давить на этого Сансиного Пса привела бы к обратным результатам — он упрям, как пень и не выносит силовых методов. Тут же закрывает маску и становится в защитную позицию — которая грозит перейти в атаку на подготовку.

— Арья, давай без своих фехтовальных терминов — ты же знаешь, я ничего в этом не смыслю…

— Боги, тетя! Он не дает себя тронуть — видимо, раньше этим злоупотребляли. Но есть у него слабые места — как магическое заклинание — скажи, и он опустит оружие. Его слабые места понятны — Санса и его собственное дурацкое понятие о чести. Похоже, при этом оно никоим образом не привязано к общепринятому

понятию о чести — но, если он решил, что ему следует «включить рыцаря» — пиши пропало. Вот тут такое и произошло. Он дал дяде слово — и готов убиться, лишь бы его не нарушить. А поскольку данное словно, как выяснилось в процессе нашей с ним беседы, идет вразрез с благосостоянием его зазнобы — он вошел в состояние общей задрюченности и завис, как неисправный компьютер с конфликтом в списке первостепенных задач. На простом языке объясняю — он надрался и перестал отвечать на вопросы и поддаваться на провокации. Его попросту замкнуло. И пока он сам для себя эту задачу не разрулит — ничего и не будет. А вверг его в эту пучину дядя Рейегар со своими тирадами насчет ответственности, целесообразности и прочей ханжеской чепухи.

— Арья, когда ты дорастешь до нашего возраста, тебе станет ясно, как тяжело отвечать за детей!

— Когда я дорасту до вашего возраста, надеюсь, что детей у меня не будет. А если они вдруг появятся — я буду ежедневно бить себя ногой под зад чтобы не забыть, на что я сама была похожа, пока была мелкая. Рейегар будто бы появился на свет уже сорокалетним и сразу встал по другую сторону добра и зла! Откуда он-то знает, что для Сансы лучше? И уж, тем более, он не знает, что лучше для Клигана. А получается, что от решения дяди всем только хуже стало — ну, этим двоим точно. Вот я себя и спрашиваю — а кому стало хорошо? Дяде? Почему — потому что он почувствовал себя вершителем чужих судеб? Это уже гадость и жажда власти — а ни фига не заботливость. Хорошо стало только Зяблику — потому что ему досталась Санса в качестве игрушки, и этой мерзкой директрисе школы - потому что ей выписали кучу чеков с кругленькими суммами.

А всем остальным плохо. Тебе плохо, потому что ты врешь. Джону — по той же причине. Брану плохо, потому что всем остальным плохо — а он у нас чувствительный. Мелким плохо, потому что в доме несколько месяцев в воздухе висел топор — а теперь он повиснет снова. Даже собакам плохо — потому что хозяева несчастны. И что — нужно оно было? Стоила ли игра свеч?

— Я не разрешаю тебе судить твоего дядю, который, между прочим, заботится о тебе, как о родной дочери, и вообще не может быть судим девчонками!

— Нет, тетя. Мой отец бы не стал так делать. Наш с Сансой отец. Не верю я в это. А о неподсудности— все мы люди. И всех нас судят за поступки, а не за статус и не за возраст. И любому из нас завтра может ветка на башку свалиться — и куку. Ветке поди докажи, что это был уважаемый человек и отец семейства. Мы все ровня — все смертны. Поэтому и за определенные гадкие поступки, что разрушают жизнь других, нас измеряют одной мерой. Когда я на фехтовании — неважно, кто там передо мной под маской. Важно, как он двигается и что делает. В любом случае — уже поздно. Мы с Рейегаром уже поговорили — и мою позицию он знает. И я ее не изменю, что бы вы там ни говорили. А если Санса захочет правды — я ее скажу, хотя не уверена, что ей эта правда понравится. А ты уж сама разбирайся — где ты и где вы, как «ячейка общества». Я — сама по себе. От моей семьи уже давно ничего не осталось. Все, кто имеется — те и есть мой приоритет. Санса, Бран, Рикон. Даже Ним и Лохматик. А если у вас свое мнение на этот счет — ну что же — как есть. В конце концов, никто не обязан во всем соглашаться с другим… Смотри, вон идет дядя и мелкие. Пора нам заканчивать, похоже…

Лианна глянула в окно на приближающегося мужа, что вел за руку Рейеллу и норовящего ускользнуть Рикона. Арья смотрела на тетку — та закусила губу, мучительно размышляя. Было ее жаль — так ей с очевидностью не хотелось ругаться с супругом — даже из-за любимых племянниц.

— Тетя, не заморачивайся — ты всегда можешь промолчать и свалить все на Сансу. И на то, что та взяла Джона в оборот. Ну, или вали все на меня — я известная язва. Если не хочешь — можешь с ним не ссориться, — весело прошептала Арья прямо Лианне в ухо, отстегнулась и вышла из машины.