Это было у моря
Шрифт:
Санса бросила на него печальный взгляд. Ну какого Иного она на него так смотрит опять? Он наговорил ей уже столько гадостей, чтобы на весь год хватило, чтобы обдавать его презрением. А ей все хоть бы хны. И снова таращится этими своими проклятущими глазищами. Где этот коньяк? Они остановились, не дошедши до фонаря.
– Перекур? А потом каждый – в свой угол. Ты на свое подушечное ложе. А я…
– К своей симпатичной девушке, полагаю.
– Вот именно. (под кочку, к змеям)
– Хорошо, курим.
Оба одновременно щелкнули зажигалкой. “Как близнецы, - невесело подумалось Сандору, - хреновы распиленные пополам близнецы.
Сансе вообще не хотелось курить – в горле першило довольно давно, но она не посмела отказываться, потому что это были еще лишние три минуты. А потом он уйдет – и его проглотит жадная темнота, в которой его еще кто-то ждет. За той – другой – все ночь. А у нее остались только эти жалкие три минуты. Секунды, оплавленные белёсым дымом сигарет, подсчитанные потрескиванием фонаря на парковке, подсмотренные хищной луной. И они тоже прошли. Пора было вставать на свой путь.
– Ну вот, все. Теперь ступай, - Он мог простоять тут целую ночь, глядя, как дрожит проклятущая сигарета-спичка в ее бледных пальцах. Как фонарь выбеливает рыжие ее вихры. Как она хмурит брови, придумывая еще какую-нибудь кару для его никчемной душонки. Его слабость. Его сила. От этого надо было отказаться – сейчас. Ему не нужна ни слабость, ни сила. Все, чего он алкал – был покой. По крайней мере, хотелось бы в это верить.
Пташка прошла несколько шагов, поправляя этот свой куцый рюкзак, что лямками обозначил и без того хрупкие ее плечи. Потом обернулась, словно что-то вспомнив.
– Ты обещал мне приз. За хорошее поведение. Я же дошла. Ни разу не оступилась.
Да, седьмое пекло, обещал. Вот ведь зануда. И на кой черт ей в такое время есть сладкое? После всего этого мороженого не слипнется у нее там? Пташка нервно ковыряла низ рубашки, не глядя на него, словно пытаясь скрыть какие-то свои мысли.
– Хорошо. Вот тебе деньги – сама себе купи, что хочешь. А я пошел. Поздно уже. Завтра приеду за тобой – перевозить к тетушке под крыло. Так что, готовься. (Джоффри тебя заждался, поди – неужели и вправду придется бдить под ее дверью?)
Пташка закусила губу. Болячка от вчерашнего подобного маневра треснула, окрашивая ее розовый рот более ярким оттенком. Кровь поползла вниз, разделяя капризную нижнюю губу ровно пополам. Пташка облизнула губы и опять воззрилась на него с этой своей пугающей решимостью. Седьмое Пекло, ну что на этот раз? Ну отведи свой неуемный взгляд – отвернись - уйди…
– Я не хочу ничего сладкого. Наоборот. Я хочу, чтобы ты был у меня первым. Прошу…
========== IX ==========
Услышь меня, чистый сердцем,
Смотри - я же часть тебя.
Не сыпь не прорехи перцем,
Сомнением миг губя
Я знаю, что ты страшишься
Последний рубеж пройти
Чему-то - сейчас свершиться,
Чему-то - лишь по пути…
Я тоже дрожу от ветра
От близости, от тепла
Что манит - не дальше метра
Над бездной, где тень угла,
Что нас отчертила раньше
От
Теперь нам дается страньше
Познанье чужих идей.
Но все же, гляди, - последний
Немыслимый бьется шаг
В раздвоенность поколений,
Где время - уже не враг.
Где все на места расставит
Дыханья смешенья миг
Где больше виски не давит
Тот час, что вдвоем настиг.
Сандор поднял на нее тяжелый взгляд. Вот оно.
Это уже не Серсеины уроки. Это просто Петир Бейлиш в юбке. То есть, в шортах. Седьмое пекло, игра не по правилам! Может, просто развернуться и уйти? Да, пожалуй, так будет лучше. Пока она не начала массовую атаку логически построенного красноречивого безумия. Ноги почему-то идти отказывались.
Пташка опустила ресницы - ишь ты, скромница хренова, после таких -то высказываний… И откуда только смелость у нее берется? Вот, вся пылает, как загребучий костер. Щеки - как пионы, и даже аккуратные ушки, спрятанные в пушистой шапке волос, и те вдруг поменяли цвет с бледно-розового на пунцовый. Ну нет, не пройдет, голубушка.
– Нет. Об этом вообще не может быть речи. Сделаем вид, что ты этого не говорила. А я ничего не слышал.
– Нет. Не сделаем. Ты слышал, а я - говорила. Хватит от меня прятаться, Сандор Клиган! Я прошу тебя заняться со мной любовью. Сегодня. У нас остался всего один вечер. Ты это знаешь так же хорошо, как и я. И пока ты не начал спорить - или не дал деру по привычке, позволь хотя бы объяснить, почему я об этом прошу. Именно прошу, а не наскакиваю на тебя с поцелуями и объятьями и всякое такое. Во-первых, я хочу быть честной с тобой - до конца. А во-вторых, это должен быть акт доброй воли. С обеих сторон, ты понимаешь? Так сможешь меня выслушать? Пожалуйста?
– У тебя есть пять минут. Но…
– Не надо. Спасибо. Пойдем на наши любимые цветочные горшки? А то ноги устали…
– Еще только этого не хватало. По мне, так лучше всю жизнь стоять столбом, но только не эти загребучие вазоны. Пойдем, впрочем, если хочешь. Может, сидя на этом горшке, ты успокоишься, и пыл твоего неоспоримого красноречия поутихнет. Тогда, авось, и у меня найдется, чем возразить.
– Не надо возражать. Ты меня выслушаешь, и сам решишь для себя. Если мои доводы покажутся тебе спорными - ты же всегда можешь подтвердить свое “нет”. И все. Не стану же я тебя насиловать, в самом деле.
– Кто тебя знает. Всякое, как ты сама помнишь, бывало.
– Нет, сегодня это по-честному. Никаких грязных игр. Я поэтому не веду тебя вон на ту скамеечку на берегу. Не хочу, чтобы… когда мы слишком близко, мозги как-то отключаются…
– Они, похоже, у тебя уже отключились, если ты предлагаешь подобное…
– Все, засекай свои пять минут. Я начинаю.
– Хорошо. Засекать мне не надо. Я чувствую время…
– Еще один аргумент против тебя. А вот я не чувствую. Может, поделишься суперсилой?