Это моя земля. Дилогия
Шрифт:
Когда гость подходит чуть ближе, слегка выпрямляюсь и расправляю плечи, имитируя попытку встать по стойке «смирно».
– Тащ полковник, прапорщик Грошев.
– Товарищ полковник, капитан Филипочкин, – докладывает в свою очередь чуть поотставший от меня капитан.
О блин, вот уже почти два часа под одной крышей сидим, а я даже не удосужился с усатым познакомиться.
– Полковник Гаркуша, – в отличие от нас, автомата у Олега Степановича нет, но и головной убор отсутствует, так что обошлись без козыряний, заменив их крепкими рукопожатиями.
– Что-то я недопонял, товарищи, – в глазах полковника видна ирония, – как так вышло, что при целом живом министерском капитане у вас на вверенном объекте старшим почему-то гувэдэшный омоновский прапорщик оказался?
Я глубокомысленно молчу, Филипочкин тоже что-то мнется. Нет, оно понятно, что, по сути, и сказать ему нечего, но уж соврать-то что-нибудь правдоподобное можно для приличия.
– Мы, тащ полковник, посовещались и решили, что в боевой обстановке лучше руководить тому, у кого в этом вопросе опыта больше.
Капитан облегченно мне поддакивает.
– А-а-а, – с серьезным голосом, но широко при этом улыбаясь, тянет Гаркуша. – Тогда понятно. Ладно, хозяева, чего на улице мерзнуть? Приглашайте в дом.
г. Москва, Центральный, Южный и Юго-Западный
административный округа. 21 марта, среда, утро,
день и вечер
– Слышь, старшой, вроде вот там стрельба, – легонько толкает меня локтем в бок безусый сержантик-«срочник», сидящий сзади.
Аккуратно пихаю ногой, опущенной в командирский люк бэтээра, плечо мехвода.
– А ну, тпру, Зорька. Глуши мотор.
Действительно, не ошибся востроухий сержант, из арки одной из старых «сталинок», которых так много на Ленинском проспекте между Калужской и площадью Гагарина, слышны приглушенные выстрелы. Судя по звуку – «калаш», весьма толково отсекающий короткие очереди по два патрона, и что-то охотничье. Выстрелы не сказать чтобы панические, но частые. Значит, помощь не помешает.
– Так, собрались! «Броня» – в арку, «Урал» и пазики пока снаружи, сигнала ждут.
«Восьмидесятка», рыкнув дизелем и плюнув сизым выхлопом, шустро вкатила в просторный внутренний двор и, подмяв колесами низенький металлический заборчик, замерла посреди детской площадки. Обычный старый двор: деревья, лавочки, пока еще наполовину скрытые грязным подтаявшим снегом. Шеренги припаркованных автомобилей. У одного, новенького, глянцево блестящего «Экстрейла», открыта водительская дверь, а лобовое стекло покрыто густой сеткой трещин и залито кровью. Рядом с машиной на снегу – грязное кровавое пятно, обрывки одежды… М-да, приметы нового времени, блин. Ну и конечно же зомби. Приличная такая стая, не меньше полусотни, сбившихся в толпу и прущих, как на буфет, в распахнутые настежь двери одного из подъездов. Возле которого, кстати, припаркован автобус. Обычный, бело-зеленый рейсовый ЛиАЗ, даже таблички с номером маршрута и остановками на своих местах. И именно из этого подъезда слышны выстрелы.
– Так, слушай мою команду! Сначала вместе валим всех, что снаружи, потом ОМОН – внутрь и пробивается к живым, «тамань» – прикрывает тылы и держит периметр. Вопросы?
По древней армейской традиции таковых не было.
– Тогда – работаем!
И спасательная группа Центрального эвакопункта за номером раз начала работать.
Если честно, то от тех новостей, что по прибытии сообщил нам «альфовец» Гаркуша, мне стало как-то совсем неуютно. Оказывается, дела наши вовсе не так плохи, как мне казалось. Они – гораздо хуже. ГУВД Москвы на данный момент как единое подразделение существовать перестало. Слишком много людей было потеряно накануне, ведь никто тогда толком не понимал, что вообще происходит. По глупости гробили целые ОВД и УВД, когда привозили туда «задержанных» покойников. Сколько народу зомби перекусать успели, прежде чем прошла хоть какая-то информация о том, насколько они опасны, – уму непостижимо. Да еще и из области на усиление под вечер целыми взводами и даже ротами вызывали. Вот и получили в результате толпу зомби в милицейской форме и чуть меньшую, но тоже толпу – дезертиров, которые, сообразив, чем дело пахнет, рванули кто собственные семьи спасать, а кто и грабить под шумок. Угу, вот и аукнулась нашему доблестному министерству, а заодно и всей прочей общественности «мудрая» кадровая политика, когда набирали в органы кого ни попадя, лишь бы дыры в штатном расписании забить. Оно и раньше было понятно, что едва ли не половина этих самых «молодых и здоровых мужчин, которым нет еще тридцати пяти лет и которые прошли службу в армии»[36] – банальные молодые уличные гопники, жадные до денег и власти, которые пришли в милицию исключительно за «ксивой». Которая, по их мнению, давала им официальное право на «потрошение» пьяных и сшибание дани с уличных торговцев. Чувствую, хапнем мы еще с этими «красавцами» горя.
Но даже тот факт, что Москву мы уже фактически потеряли и максимум, что сможем сделать – это вывезти из нее как можно больше гражданских, был не самой худшей новостью. Хуже всего было то, что подобная свистопляска началась уже едва ли не во всех крупных городах. И речь не только о России. Интернет все еще работает и, по словам полковника, «всемирная паутина» переполнена сообщениями и видеороликами о восставших мертвецах. Ими уже заполнены улицы
Меня же с парнями оставлять «на хозяйстве» Гаркуша посчитал слишком расточительным. Поделил мой личный состав на две группы по семь человек, доукомплектовали нас срочниками-армейцами и их «броней». Теперь мы, две «тройки» ОМОНа и я за старшего, усиленные десятком солдат из Таманской дивизии с сержантом во главе и при бронетранспортере, получив в довесок к нашему «Уралу» еще и два ПАЗа, гордо именуемся «спасательной группой номер один Центрального эвакуационного пункта города Москвы». На деле, конечно, махновщина полная, но как звучит! И вот теперь у нашей группы боевое крещение.
И с ходу отличились «таманцы», которые после моей команды дружно сыпанули с «брони».
– Куда, мать вашу?! – только и успел рыкнуть я, прежде чем ближние к нам зомби обратили на них внимание.
И вот тут-то стало понятно, в чем разница между отстрелом мертвяков из-за прочного и высокого забора и столкновением с ними же на открытой местности. Даже я, уже видевший резвых покойников сначала в Ивантеевке, а потом на Калужской площади, и то, что называется «прибалдел сего числа» от той скорости, с которой они бросились в нашу сторону. «Таманцы» явно растерялись, что, собственно, вообще не удивительно. Для того чтобы мгновенно реагировать на внезапно возникшую угрозу, опыт нужен, и опыт немалый. Помнится, во время первой чеченской при зачистке в Шали на нас то ли натравили огромного кавказского овчара, то ли он сам с привязи сорвался… Отлично помню свою реакцию: стоял и с ужасом смотрел, как этот лохматый крокодил, под восемьдесят кило весом, меня жрать бежит. Во все глаза смотрел, даже про то, что в руках у меня автомат, и то позабыл. И если б не наш снайпер-«контрас»[39] Генка Хабибуллин, так и схарчила б меня та зверюга. Вот и доблестная «тамань», со своим сопливым сержантиком во главе, выглядит сейчас точно так же, как я тогда. А роль Генки в этом дурдоме явно достается мне.
– Огонь!!! – командую я своим, хотя особой необходимости в этом нет, парни и сами отлично поняли, что от них требуется.
Вот только попасть в голову шустрым покойникам, когда до них меньше пары десятков метров, – задачка не из легких. Пули рвут одежду и плоть, от зомби во все стороны летят кровавые ошметья, но они упрямо продолжают переть вперед.
Как и когда я успел спрыгнуть с бэтээра и, отшвырнув растерянного сержанта себе за спину, встать между ним и вырвавшимся вперед упырем, – и сам не понял. Но все же успел.