Это не любовь
Шрифт:
Не решаясь выйти, она так и сидела, замерев, на диване, с книгой на коленях, в ожидании неизбежного.
Анварес, спустя пару минут, заглянул в гостиную сам. Посмотрел на неё так пронзительно, что сердце, ухнув, упало вниз.
Потом произнёс:
– Мне надо было по делам отлучиться…
Юлька таращилась на него во все глаза и не знала, что ответить.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил после паузы.
– Нормально, – выдавила она, с удовольствием подмечая, что он назвал её на «ты».
Может, и
– Хорошо себя чувствую, – добавила с улыбкой.
Тут она немножко приврала. Чувствовала она себя неважно – горло саднило, под кожей гулял озноб. Но это ерунда. Лёгкое недомогание, не более.
– Я тут книжку взяла почитать. Ничего? – Юлька показала ему Фицджеральда.
Он вдруг улыбнулся – впервые! Во всяком случае, при ней. И даже как-то легче стало. Однако сказал он совершенно другое:
– Готовлю я не очень, но могу сделать яичницу. Есть хочешь?
Юлька кивнула, хотя особого аппетита не чувствовала. Но позавтракать с Анваресом, ну или пообедать, если смотреть на время, казалось очень заманчивым. Как будто они пара и всё у них по-настоящему. А я ещё лучше – приготовить этот самый завтрак-обед вместе.
Юлька поднялась с дивана и еле успела удержать полотенце, уже готовое соскользнуть с бёдер.
– Я не нашла одежду, – смущённо пояснила она, заметив, как в первый миг Анварес уставился на её ноги, как сразу потемнел его взгляд, как затем он поспешно отвернулся.
– Я… сложил твои вещи в прихожей, – глухо сказал он. – Пойду готовить…
75
Присоединилась она к нему спустя несколько минут, уже полностью одетая. Но возникшей на мгновение лёгкости теперь как не бывало.
Юлька буквально чувствовала кожей, как сильно он напряжён. Видела это по его чересчур сосредоточенным движениям, по неестественно прямой спине, по ускользающему взгляду.
– Помочь? – спросила она.
Он, не глядя, качнул головой:
– Я уже почти всё.
На плите шкварчала сковорода с яичницей.
Анварес пытался намазать на ломтики батона масло, но замороженное в камень оно лишь ломалось, а хлеб крошился. Анварес недовольно хмурился.
– Надо ошпарить стакан кипятком и накрыть кусок масла. Всего на минуту, и оно станет мягким.
Он бросил на неё быстрый взгляд, в котором промелькнуло лёгкое удивление.
– Мама так делала, – зачем-то пояснила Юлька.
Он отступил на шаг от стола, жестом указав, мол, действуй, раз такой знаток.
Юлька с готовностью взяла широкую кружку, плеснула в неё из чайника кипяток. Когда стенки нагрелись – вылила воду в раковину и накрыла масло кружкой.
Спустя минуту подняла с таким выражением лица,
Анварес ей улыбнулся. Второй раз за час – это достижение!
Довольная, Юлька вернулась на место, наблюдая за его дальнейшими манипуляциями. Вдруг подумалось – сидеть бы вот так, рядом с ним, и сидеть. И больше ничего не надо. Как бы счастлива она была!
Однако от еды – хотя и съела-то всего ничего – неожиданно стало дурно. Накатила слабость, к горлу подступила тошнота. Её даже покачнуло, так, что пришлось привалиться к стене, чтобы не соскользнуть со стула на пол.
Анварес сразу обеспокоился, посмотрел внимательно и тревожно. Стал допытываться, где плохо, как плохо. Затем велел ей пойти прилечь.
Юлька для вида поупиралась, но в конце концов послушно прошлёпала в спальню, ликуя в душе. Не хотелось ей уходить от него, и всё тут.
76
Проснулась Юлька уже затемно. Долго не могла понять, где находится и сколько сейчас времени. Голова, казалось, превратилась в огромный чугунный шар. Мысли путались, и любое движение давалось с великим трудом.
Превозмогая боль и слабость, она приподнялась на локтях. Это усилие отозвалось новой вспышкой боли, и без того сковавшей голову точно раскалённым стальным обручем.
Юлька успела лишь мельком оглядеть комнату, освещённую тусклым бра, и обессиленно вновь рухнула на подушку с горестным сиплым полустоном.
Комнату она узнала, точнее, вспомнила. Как и всё остальное. Она всё ещё у Анвареса. Правда, ей так плохо, что даже сил не осталось ни удивляться, ни радоваться.
Очевидно, сказалась прогулка по морозу прошлой ночью.
«Вот чёрт», – выругалась Юлька мысленно.
Надо же как не повезло! Болеть Юлька с детства ненавидела, а ещё больше – лечиться. Сутками лежать без дела, изнывая от тоски; принимать горстями таблетки, которые глотать у неё почему-то никак не получалось и приходилось разжёвывать. Все эти полоскания, уколы, закапывания – это же просто пытки.
Дверь отворилась, и в проёме возник его силуэт. Юлька зачем-то закрыла глаза, притворилась, будто спит.
Анварес пару секунд постоял на пороге, потом подошёл ближе. Присел на край постели, тронул её лоб ладонью. На прикроватную тумбочку поставил стакан – видимо, принёс попить. Некоторое время он просто сидел рядом, затем тяжело вздохнул и вышел из комнаты.
Юлька тотчас открыла глаза. Зачем притворялась спящей – сама не знала. Впрочем, вскоре она снова уснула.
Ну а в следующий раз её разбудила внезапная вспышка света. Юлька разлепила пылающие веки, но свет неприятно резанул по глазам, и она зажмурилась. Увидеть она ничего не успела, но слышала, что в комнате толпились посторонние люди.