Это несерьёзно
Шрифт:
Обнимаю Демьяна, прижимаюсь к нему, стремлюсь слиться каждой клеточкой. Слишком хорошо, слишком для меня. Почувствовав, что Дёма отстраняется, я лишь сильнее льну. Не могу его потерять, не в состоянии.
— Крис… птенец… Девочка… — шепчет. — Не могу больше. Дай и мне.
Он на грани. На грани того, чтобы кончить со мной. От этой мысли вновь швыряет в небо, я безумно хочу, чтобы ему было классно. Так классно, как никогда и ни с кем.
Демьян резко выходит, сжимает член и по моему животу ударяют теплые брызги. Он кончает, а меня потряхивает
Демьян плавно замедляется. Потом обнимает меня и утыкается в шею — потный, любимый, мой. А я умираю, просто умираю под ним, принимая случившееся и его наслаждение. Закутываясь в то, что чувствую. Улыбаюсь. Живу.
Глава 30
«Я его люблю», — эхом раздается в голове.
Через минуту Демьян отрывается от моей шеи и приподнимается на локтях. Мы заглядываем в глаза друг другу, стараясь прочесть мысли.
Я люблю его! Так сильно сжимается сердце.
Главный вопрос зависает в воздухе: стоит ли нам извиняться за эту бешеную, спонтанную близость? Стоит ли каяться?
— Ты как? — спрашивает Демьян.
— Хорошо. Классно, — шепчу. — А ты?
— Я рассчитывал, — говорит он, — что нам не понравится, мы посмеемся над вспышкой похотливого безумия и вернемся к прежнему формату.
Я так сильно люблю тебя, что согласна и на это.
— И? — приподнимаю брови.
— По ходу, я влюбился.
Улыбка широко растягивает губы, я демонстративно усмехаюсь, почувствовав себя самой красивой на свете. Баженов тянется целоваться, я отшатываюсь. Он тянется снова, я отворачиваюсь и смеюсь, дразня его.
Прижимаю палец к его губам, Демьян тут же его целует. Следом делает хитрый маневр и впечатывается в мои губы своими! Мы смеемся, ударяясь зубами, а потом, резко посерьезнев, целуемся. Безумно сладко целуемся, крепко обнимаясь.
— Это хорошо, — шепчу я, когда он снова входит в меня. — Это так хорошо. — Запрокидываю голову, впиваясь ногтями в его плечи и закрывая глаза. — Не останавливайся.
— Я хочу тебя. — Его голос прокатывается вибрацией по коже.
Его твердый член растягивает внутри, подтверждая слова.
А дальше все на грани. С былой торопливостью, но и с жаждой, как будто усиленной. Мы не утолили ее, мы словно сорвали кран похоти. Остановиться немыслимо, в какой-то момент я понимаю, что… и незачем. Незачем прерываться, чтобы кому-то что-то доказывать.
Мы занимаемся любовью снова и снова, не способные разлепиться. Меняем позы, ласкаем друг друга и много трогаем. То нежно двигаемся, то трахаемся бешено. Любим с опустошающей требовательностью. Читая мысли, исполняя малейшие желания.
Параноики. Не отдающие себе никакого отчета, дорвавшись и пользуясь моментом на полную.
Я открываю глаза, потому что чувствую сильную жажду. За окном темно, горячий как печка Демьян мерно дышит рядом. Спит?
Мы ярко кончили вместе, кажется, я кричала, когда он брал меня сзади. После чего, оба вырубились, так и не разлепившись. Мое тело болит, между ног — ноет, губы, по ощущениям, стерты. В горле пересохло настолько, что трудно вдох сделать. На месте живота впалая яма, я не помню, когда ела в последний раз — от этой мысли желудок сводит голодным спазмом. До этого мне не хотелось. Мы десять раз планировали заказать пиццу. Было некогда позвонить в пиццерию.
Осторожно присаживаюсь.
— Хочешь пить? — спрашивает Демьян хрипло.
Киваю, забыв о том, что в темноте он не может видеть. Демьян приподнимается и прижимается губами к моему животу, затем ниже. Целует, ведет языком. От этого движения расползается тепло. Я чуть раздвигаю ноги, улыбаясь.
— Умираю от жажды, — шепчу.
— Сейчас принесу.
Он медлит секунду, словно собираясь с силами, и рывком поднимается. Включает свет в коридоре. Я любуюсь на его упругий голый зад, сверкнувший в дверном проеме, и усмехаюсь. Дышу быстро, ошалело, счастливо.
— Зажмурься, — просит Демьян через пару минут.
Слушаюсь, после чего свет в комнате включается. С непривычки ослепляет так, что глаза слезятся. Демьян присаживается рядом, наклоняется и касается моих губ в медленном, тягучем поцелуе.
Его губы влажные и прохладные. Он уже напился воды. Почувствовав влагу, я тянусь, как умирающий от жажды путник к оазису, и беспомощно собираю крохи воды и долгожданной прохлады с его губ. Демьян улыбается. Я тоже, потом открываю глаза и принимаю стакан с водой и льдом. Выпиваю залпом.
— Еще.
Он поднимается и уходит за новой порцией, а я снова любуюсь на его крепкий зад, широкую спину, волосатые ноги и улыбаюсь. Приятная истома растекается по телу. Дышу полной грудью. Понятия не имею, что ждет дальше, но я должна была это пережить. Это… слишком потрясающе, чтобы прожить жизнь и ни разу не почувствовать.
Мы занимались любовью целый божий день. Безумие. Просто безумие. Кто так делает? Будто с ума сошли. Трахались, обнимались, слушали музыку, болтали о сексе и снова трахались.
После второго стакана холодной воды начинаю оживать. Демьян берет телефон, читает что-то важное, хмурится. Я беззастенчиво пялюсь, изучая его тело. Он будто тоже похудел за этот день, вымотался. Током ударяет от воспоминаний, как он брал меня. Снова и снова. Как смотрел в глаза. Как я его чувствовала.
Нам, конечно, не следовало пробовать так много в первые сутки. Лучше бы растянули удовольствие, но прерваться было невозможно.
Между ног жжет, и я сжимаю колени.
У Баженова щеки розовые, его губы мною искусанные. Он доводил меня до какого-то исступления, я не специально, честное слово. На шее и груди засосы. Когда он приехал ко мне — его тело было без изъянов.