Это ты, Африка!
Шрифт:
В следующем населённом пункте, портовом посёлке Сафага, мы купили красной чечевицы и зелёных бананов. Вовка решил приобрести запасную батарейку к своим наручным часам, ослабевшим от недостатка электричества. Пока продавец ковырялся в часах, стараясь извлечь старую батарейку, дабы увидеть, есть ли у него в продаже такие — он, вероятно, сломал их. В общем, когда он вытащил батарейку и установил, что в продаже у него таких нет, и вставил старую обратно, — часы Вовки совсем потухли. Пришлось купить новые часы, чего продавец втайне и добивался.
Совершив все свои дела в Сафаге,
— Если на посту остановят, скажите, что были на пляже и едете два километра, в такой-то хотель. Мне нельзя вас возить, — предупредил он нас.
Пост преодолели благополучно; вечерние гаишники не обратили на нас внимания. Водитель расслабился и стал рассказывать, ибо оказался инструктором по дайвингу.
— Сафага, как и Хургада, существуют только за счёт дайверов. Каждый день у нас погружается пятьсот человек, а то и больше. А стоит это семьдесят марок, то есть 140 египетских фунтов (45$) в день. Вот и считайте. Конечно, они плавают не целый день, а два раза по сорок пять минут. И все же от этого в восторге, там рифы, кораллы, рыбы всякие. Вот у нас есть такая рыба, мы её назвали Наполеон, знает нас уже десять лет. Здоровая такая рыба, метра полтора. Очень любит дайверов, узнаёт и каждый день встречает нас, а дайверы подкармливают её. Больше всего любит варёные яйца.
Мы попросили водителя высадить нас где-нибудь в глухом месте, на пляже.
— О, не надо высаживаться в глухих местах, — отказался водитель. — Здесь, по берегам Красного моря, через каждые десять километров стоят наблюдательные посты на горах. Это солдаты, они следят, чтобы какие-нибудь контрабандисты или диверсанты не высадились у нас на берегу. Они вас обязательно заметят, приедут и не дадут вам спать.
Лучше вот как: скоро будет посёлок Хамеровин, там на берегу есть пустая турбаза, закрытая за какую-то неустойку. Попроситесь к сторожу, и спокойно переночуете на берегу, там вас никто не будет беспокоить.
Последовали совету водителя и высадились в самом начале посёлка Хамеровин, километрах в двадцати к югу от Сафаги. Слева значительную площадь у моря занимала, и впрямь, некая пустующая турбаза. Мы вошли в ворота и оглянулись в поисках людей. Из одного домика показался человек — возможно, это и был сторож. Но, вопреки гипотезам водителя, ночевать на «их» морском берегу он не разрешил и направил нас к менеджеру сего запустения. Менеджер тоже побоялся взять на себя такую ответственность и послал нас в иное место:
— Сходите в полицейский участок. Если они дадут письменное разрешение, что вам можно ночевать здесь, тогда и приходите.
Мы пошли в посёлок искать отделение полиции, но по пути к нам пристал англоговорящий человек. Он посоветовал заночевать на морском берегу в ином, отличном от турбазы месте. Когда мы, уже в сумерках, разложились на этом, указанном им месте, к нам из посёлка стали наведываться всякие личности, желающие поговорить с иностранцами. Один из них беспрестанно повторял одну фразу: «Clock switch for diving» (часы
В вечерних сумерках человек, указавший нам место для ночлега, принёс нам хлеб, колбасу и помидоры. Мы поблагодарили его.
Когда утром мы встали и начали укладывать рюкзаки, на этот процесс сбора собралась глазеть вся местная молодёжь в возрасте от пяти до пятнадцати лет. Я был готов раньше, стал поодаль и не только сосчитал, что более тридцати человек изучают процесс сбора рюкзака г-ном Шарлаевым, но и сфотографировал всю эту тусовку.
Дорога, идущая вдоль берега моря, была пустынна. Справа — коричневые горы, ни деревца, ни травинки. Слева — море, песок, камни, скалы. Кое-где на прибрежных возвышениях видны хижины с навесами — военные наблюдательные пункты, о коих говорил вчерашний водитель. Снизу, под горкой, в таком случае обычно стоит домик покрупнее. Военные охраняют мир от террористов и контрабандистов (вдруг они появятся из морских пучин и выйдут на берег?). Через каждые пятнадцать-двадцать километров на берегу возникает какой-нибудь хотель или турбаза, обсаженная пальмами (эти пальмы привозят из долины Нила и специально сажают тут, чтобы придать гостиницам более аппетитный вид; но часто эти аллеи пальм высыхают и стоят, как выставка-галерея огромных веников). Через каждые двадцать-сорок-пятьдесят километров на берегу показывается посёлок, такой же пустынный, высохший и без зелени, как пальма-веник, населённый рыбаками, муэдзинами и сотрудниками хотелей.
Следующий посёлок — Кусейр. После Кусейра машин стало что-то совсем мало. Но нам повезло, как всегда: в пустом кузове большого грузовика с прицепом мы пронеслись до самого Марсалама.
Марсалам — последний населённый пункт на юге Египта, доступный для посещения обычным туристам. Дальше по прибрежной дороге можно проехать на юг ещё 100 км (до посёлка Беренис) только по специальному разрешению, выдаваемому в Каире за специальную денежку. А ещё дальше иностранцам бывать и вовсе не дозволено. А жаль: именно там, на морском берегу, находится посёлок Халайб, откуда прибрежная дорога ведёт в Судан. Но сам Халайб непонятно чей. На египетских картах он со всем окружающим его районом принадлежит Египту; на суданских — Судану; ну а проезд туда для иностранцев категорически запрещён как с одной, так и с другой стороны.
От Масалама мы прекращаем движение на юг и выходим на дорогу, имеющую порядковый номер 99. Эта дорога протяжённостью 230 километров приведёт нас в городок Идфу, лежащий в долине Нила. Поток машин на этой дороге должен быть, вероятно, совсем мал — как в оазисах. Разморенные жарой и расслабленные от отсутствия машин, египетские гаишники на повороте проспали нас и упустили свою возможность нас нравоучить.
Прошло небольшое время и — о счастье! — в нашу сторону поползли два медленных грузовика-водовоза. Они ехали всего на тридцать километров, но нам приятно и это. Вовка сел в первую машину, я — во вторую.