Этот культ мой
Шрифт:
– Благодарю вас за заботу, сейчас все в порядке. Один раз как-то глаз выпал из глазницы, мне тогда мои собратья помогли. Лапами его вправлять было не удобно. Слишком аккуратная работа не для их больших и мощных лапищ.
– Что есть, то есть.
– сказал дворняга.
– Тише.
– прошептал я, прислоняясь спиной к стене.
Впереди, по этажу быстрым шагом проходил человек. Мы немного подождали пока он перешел из одного крыла высотки в другое, после чего продолжили свой путь.
Путь же до второго этажа прошел
Никаких людей в черных формах, да и в других одеждах нам не попадалось.
– Сюда, вожак.
– прошептал Сто Пятый, после чего вышел в перед и повел нас за собой.
– За этой дверью.
– подтвердил его слова Девяносто Девятый.
– Там кто-то есть?
– Нет, ни каких признаков жизни. Только источник запаха.
Я просмотрел на дверь. Она тяжелая, железная, прочная, но толкнув ее во внутрь понял, что не закрытая на замок.
– Ну пойдем, посмотрим что там выкрали.
– сказал я, перешагивая через порог.
Внутри темно и даже ночное небо не могло осветить эту комнату, не смотря на то, что конкретно это место и сторону дома в целом не скрывают деревья и звезды сегодня светят очень ярко…
– Тогда, когда пришли собаки… звезды… они… вновь смеялись?
– сам того не заметив прошептал я.
Первое что бросилось не в глаза, а прямо в нос спертый запах, от которого тянет блевать. Пахнет железом, гарью, сигаретами и похотью.
Достав телефон из кармана включил фонарик.
Обшарпанные стены, облезлые обои, следы от когтей на стене, заложенное кирпичами окно, а так же надпись, выцарапанная чем-то острым, гласящая: «Единственный выход от сюда только смерть».
Пол усыпан окурками, шприцами, белой и засохшей жидкостью, о которой я даже думать не хочу.
Настоящий притон, каким он и представляется при этом слове.
– Отставить пошлите, вы не подходите к комнате, а то уколитесь.
– сказал я моим четвероногим друзьям, уходя глубже в комнату.
– Есть.
– сказал кто-то из псов.
Я прошел в середину большой комнаты, просвечивая все уголки, пока не увидел в одном из них нечто, укрытое серой грязной тканью.
Мое сердце пропустило удар.
Я медленно доковылял до ткани, завороженно и с трепетом от сердца до пяток подошел к предмету, используя анализ.
[Вам не понравится то, что тут сокрыто.] - таинственными и расплывчатыми словами выдало мне окно системы.
Сердце стало бешено колотиться, а волосы на голове начали подниматься дыбом.
Все мое естество сообщало мне, что бы я не трогал то, что скрыто, не приближался к этому, а еще лучше бежал подальше.
Неожиданно для меня самого мои руки затряслись, вены сдавливали черепушку до треска, пытаясь сломать эту большую кость.
Очертания того, что лежит под тканью, это определенно… человеческое тело.
Я сделал глубокий вдох и выдох. Что я, тел мертвых не видел? После того, что я делал и что прошел это для меня уже ерунда.
Слегка придя в себя, я наклонился и резким рывком левой руки сорвал покрывало.
Под ним лежала женщина с желтыми, полу обугленными на кончиках волосами, словно их специально поджигали и тушили, чье тело все в следах от игл, с маленькими точечными ожогами, словно об нее обтирали еще не догоревшие бычки от сигарет, хотя почему словно, ведь они… так… и делали… когда-то красивое, еще позавчера привлекательное лицо… навсегда застыло в гримасе ужаса и отвращения с черными от побоев гематомами… желтоватые… почти засохшие пятна прилипли к ее животу, а ноги… ее опухшие, раздробленные стопы смотрели в обратные стороны.
Мое тело стало тяжелым, ком от желудка поднимался прямо к горлу, перекрывая дыхание.
Было настолько плохо, что мир начал чернеть.
Сердце со скоростью падающего истребителя провалилось в пятки.
Телефон тихо, невесомо и незаметно, словно пушинка упал из рук.
Деревянная палка - импровизированная трость упала в след за мобильным, а правая рука, которая ее держала неконтролируемо начала сгибаться и словно живущими своей жизнью пальцами пыталась закрыть мой рот, готовый в любую секунду разразиться истошным криком.
Левая же рука била кулаком по колену, явно пытаясь привести меня в чувства посредством боли.
Сам того не осознавая из моих глаз полились слезы. Ничего кроме душевной и телесной боли я не чувствовал, а разум не мог отдать даже простую команду телу.
Мой желудок уже давно бы вывернуло наизнанку, если бы не награда от Беспомощного Бога.
Все фрагменты этой небольшой, придуманной безумным маньяком мозаики сложились в едино.
Аромат, что чувствовали мои собаки само собой не мог принадлежать мне.
Этот аромат духов исходил от меня только из-за того, что в тот день я провел несколько часов в компании молодой девушки, пытаясь раскрыть из-за чего ее отец и половина подъезда, в котором располагается моя квартира была хладнокровно и беспощадно убита.
Я теперь понимаю, почему они почувствовали запах этих духов и тела.
Я теперь осознаю, почему звезды сегодня в веселом настроении.
Я теперь все это наблюдаю собственными глазами.
Бедная Алиса.
Сразу перед моими глазами появилось лицо матушки, молящей о пощаде для меня.
Ее ужас и боль, когда ее насиловали в подворотне, рядом со стадионом «Жизнь» два отмороженных уе#ка.
Ее окровавленное горло, сразу после того, как по нему провели острым ножом.
Ее попытки дотянуться до меня и обнять на последнем издыхании.
Мое сознание металось между выбором — впасть в беспамятство, отдаваясь в руки Морфея или кричать, бить, ломать, стрелять во все, что встретится на пути.
Когда я был на краю того, что бы просто отключиться в моей голове что-то щелкнуло.