Этот мир не будет прежним
Шрифт:
– Ты уверена, что вы близнецы?– задумчиво спросил Омирон, глядя на уже закрытую дверь, ведущую в кухню.
– Если верить родителям, то да.
– Когда он успел стать таким высокомерным?– расстроено продолжил Мирон.
– Он всегда был таким, но после смерти родителей больше некому сдерживать его.
– Ты же можешь надрать ему задницу, Изи!– возмутился друг.
– Возможно…
– Ты сделала бы его на раз-два,– продолжал возмущаться парень.
– Может быть, но не хочу занять его место. Поэтому, друг мой, мы отправляемся к морионам. Ты все слышал.
– Они серьезно отдадут какую-то малышку этому напыщенному болвану?– возмутился Омирон.
– По всей видимости. Если ты не передумал, иди собирайся. Ночью мы должны выехать, чтобы успеть к телепорту. Если ты, конечно, не хочешь пройтись со
Глава 3. Вперед
Изи вдохнула свежий ночной воздух в легкие, ощущая, как он наполняет ее энергией и чувством умиротворения. Ей нравилось ощущение свободы и упоительность момента. Нравилось, что никого вокруг нет, что она принадлежит только себе, и этот момент— удивительный, свободный момент, только ее. Она не часто оказывалась в таком состоянии, и поэтому сейчас ощущала себя птицей, выпущенной после долгой неволи на свободу, и ей хотелось метаться из стороны в сторону, кружить, ощутить тот драйв, потерянный за месяцы томительной рутины. Ее спина ощущала зуд от того, что теневые крылья рвались на свободу вместе с ней, но она знала, что еще не время давать себе свободу, слишком много глаз и ушей у стен ее родного Каллу Нагар.
Она нетерпеливо ждала, когда появится Омирон, чтобы наконец-то отправиться в путешествие, хоть и не такое продолжительное, как она хотела, однако достаточное, чтобы размяться и ощутить прелесть их прекрасного мира.
Светло-голубая луна освещала дорогу, ведущую вдаль от стен города. Их Мир был прекрасен. Хотя каждый представитель собственного мира будет так спорить и утверждать о собственном тоже самое. Однако Изи знала, что их планета воистину прекрасна, поскольку сочетала в себе совершенно несочетаемые вещи. В ней были Ледяные пустоши, где обосновались кровожадные Зашинги, известные своей алчностью. Несмотря на богатство их земель природными минералами, которые необычайно высоко ценились во всем Мире, Зашинги не желали работать сами. Эти хитрые змеи коварно обманывали простодушных искателей легкой жизни, заманивая их на рудники и платя нищенский процент от добываемой продукции. В то время как самые алчные набивали свои карманы, обычные жители беднели с каждым днем все сильнее, становясь фактически их рабами. Морионы, находящиеся южнее Зашингов, и признанные миротворцы регулярно выставляли условия Зашингам, сдерживая их гнев и алчность. Однако собственно природное миролюбие не позволяло Морионам противопоставить что-то более ярое, чем словесные санкции. В качестве мощного аргумента ими обычно использовались Септоры, противопоставленные Зашингам по силе и ярости. Огонь, бушующий в крови Септоров, прекрасно уравновешивал ледяных и бесчувственных Зашингов. Много раз между ними проходили схватки, одна яростнее другой, но ни одно из государств не выходило из них с победой. Морионы, ненавидящие насилие, прекращали войны на уровне стычек, в одной из которых родители Изифер и Азамера спасли юного Омирона. Тогда Зашинги без предупреждения напали на деревню Мирона, желая захватить как можно больше людей для бесплатной работы в ледяных рудниках. Турионы же, большие и мощные снаружи, были совершенно не приспособлены к военным действиям. Их природный талант к обработке земли, разведению скота, не давал им необходимого преимущества. Все их амулеты были заряжены лишь для поддержания климата, удобрения земли, но точно не приспособлены к военным действиям. Родители Омирона тогда пропали без вести. Главный совет Морионов обязал Зашингов отпустить всех пленных, на что те формально ответили положительно, отпустив пару сотен человек. Но в то время тысячи турионов пропали без вести. Кто знает, живы ли корни Мирона. Однажды она обещала другу, что они отправятся к Зашингам и сами разузнают, действительно ли его родители стали пленниками.
Взгляд Изи метнулся к югу, где в кромешной темноте ничего не было видно, но она знала, что впереди, в тысячах шагов южнее, через перевал Сие открывается потрясающий вид на землю шебухов, полностью погруженную в пески. Чахлая растительность покрывала скудные участки земли, постоянно заметаемую песчаными бурями. Изи читала в учебниках, что шебухи, населяющие эту, казалось бы, бесплодную территорию, самые лучшие изобретали на всем свете. Не удивительно, что все самые замечательные и ценные артефакты выполнены их мастерами.
Резкий хлопок по спине вывел Изифер из прострации, в которой она находилась, поддавшись своим размышлениям. Омирон дружелюбно ухмылялся ей, закидывая на плечо огромный рюкзак, гремящий какой-то посудой. Изи закатила на это глаза, понимая, что ее друг неисправим.
– Мы же не в недельный поход идем, Мирон, нам до телепорта добираться пару часов хода.
– Я знаю, просто подумал, что вдруг пригодится. Изи, прекрати. Лучше скажи, ты взяла кольцо?
– Отца? Да, оно при мне,– девушка вытащила из- за воротника кожаный ремень, на котором висело кольцо.
– Это кольцо твоего отца?– удивился Омирон.
– Да, он оставил его Азамеру, как своему наследнику.
– Может быть, он оставил его просто наследнику? А Азамер нагло его подгреб?– хмыкнул парень.
– Не имеет значения. Я все равно не собираюсь претендовать на это место.– Изи повела плечами, когда кольцо скользнуло обратно за воротник.
– Так что делает это кольцо? Я немного не понял…– Омирон вопросительно глянул на подругу, начинающую бодро двигаться вперед по дороге и следуя за ней.
– Оно создает личину. В данном случае личину моего брата. Все будут думать, что я— это он.
– Хорошо,– спокойно проговорил парень,– но зачем это нужно?
– Как сказал братец, я должна познакомиться с его невестой и привезти ее к нему. У него нет времени на всякие подобные «мелочи»– с издевкой произнесла Изи,– поэтому вместо него еду я.– Мирон хрюкнул и закашлялся после слов подруги.
– Серьезно?– спросил он.
– А что здесь такого?– удивленно переспросила Изи, останавливаясь и оборачиваясь, чтобы увидеть, что так смешит ее друга.
– Ты,– Мирон снова хрюкнул— будешь ухаживать за девушкой?
– Я пока точно не представляю, что там надо будет делать, но если понадобится, то да, буду.– И Изи после своих слов тоже улыбнулась, представив, как вычурно будет ухаживать за какой-то из девиц Морионов в облике своего брата. Это и правда выглядело весьма забавно. Когда они оба посмеялись, Мирон первым двинулся в путь. Через несколько шагов он обернулся к Изи и с широкой улыбкой на лице проговорил:
– Смотри, не влюбись.– Изи сбилась с шага, услышав его слова, и слегка покраснела, улавливая подколку друга. И поэтому она решила вернуть ему его же монету:
– И ты тоже, пень!
И они оба продолжили путь. Когда солнце начало подниматься вверх, они, запыхавшиеся, дошли до места, где был установлен стационарный телепорт их государства. В целях безопасности они всегда находились на некотором удалении от крупных городов. И вот, преодолев этот маршрут, друзья были готовы отправиться в путь.
Когда идти оставалось совсем немного, Изи надела кольцо на палец, чувствуя, как ее тело обволакивает субстанция, впрочем, совершенно не видная для посторонних, но ощущаемая ею. Омирон хмыкнул, привыкая к новому образу Изи и стараясь вести себя так, как вел бы себя с Азамером.
– Как настроение у великого тэна?– с ухмылкой спросил он.
– Могло бы быть и лучше— прокряхтела Изи, ощущая, как ее голос меняется, и вместо своего собственного слушая отзвуки голоса брата.
– Великий тэн сегодня в прекрасном расположении духа,– подколол Мирон, подмигивая Изи и веселясь от ее беспомощности в новом образе.– Прогулка пошла на пользу?
– На лошадях было бы удобнее, но ты же не любишь, когда тебя поднимают над землей больше чем на 2 сантиметра. Ты же сразу паниковать начинаешь!– Язвительно проговорила Изифер, подкалывая своего друга и тут же понимая, что это не манера речи брата. Уже сейчас, на подходе к телепорту, куда начинают стекаться в этот ранний час жители их государства, чтобы отправиться по своим делам в другие города и страны, их могут услышать. Поэтому после паузы она в привычной для Азамера манере с легким налетом спеси и гонора произнесла: