Этот мир твой
Шрифт:
– Как закончим свои дела, передадим тебя военным. В целости и сохранности. До этого сидишь здесь. Не высовываешься. Заметят нас раньше времени… Откупимся тобой, но лечиться ты будешь долго и больно. Понял?
– Х-х-хорошо. – Сказано было настолько буднично-равнодушно, что Вячеслава пробил ледяной пот: именно так главарь и сделает, не моргнув глазом.
– Вернер, останешься тогда с пацаном, заодно присмотришь и его осмотришь, – на приказ кивнул невысокий круглолицей мужик лет пятидесяти, наполовину лысый и седой. –Выдвигаемся. Сегодня идём в «шестёрку» все.
Тут же остальные два десятка человек пришли в движение. Кто-то, видимо уже готовый к непонятной «шестёрке», проверял оружие и упаковывал в рюкзаки снаряжение, остальные стягивали свитера и надевали поверх бронежилетов что-то вроде дождевиков из прозрачного материала, а потом натягивали свитера обратно. Один, худой как жердь и рыжий, жалобно поинтересовался у главаря:
– Командир, мне бы один укольчик регенерата. Рука распухла.
– Говорили тебе, не суй грабли куда нельзя, Подкова, – хмыкнул кто-то из ватаги. – Жадность фраера сгубила.
– Тогда из доли своей оплатишь. Остальные за твою глупость и жадность платить не обязаны, – жёстко отрезал главарь. – Или сегодня отдыхай.
– Так... Это…
– Вернер, посмотри, что у него с рукой.
Десять минут спустя круглолицый, видимо медик отряда, вынес вердикт. При этом Вячеслав машинально отметил, что говорит по-русски медик чисто, но с европейским акцентом, житель Петербурга такой часто встречает у туристов.
– Не очень, но можно обойтись пока антибиотиками. Колоть трое суток каждые два часа, потом можно уже таблетками.
Главарь опять ненадолго задумался и решил:
– Хорошо. Подкова, останешься здесь с Вернером. Присмотрите за пацаном и за базой. Считаем, что ты остался по делу, потому в доле на сегодня.
Рыжий просветлел лицом, у остальных тоже никаких споров и осуждения решение не вызвало. Отряд закончил сборы и ушёл. Вячеслав же, обдумав сцену утром, решил, что ему крупно повезло. Его поймали не бандиты или гопота с автоматами, которые даже с ценным человеком обращались бы как с грязью просто в силу привычки. Спаянный отряд, но люди все приличные, речь грамотная и принадлежит образованным людям. Похоже, нечто вроде чёрных археологов из его мира. Промышляют по городу добычей не очень законной, но не связанной с серьёзными преступлениями. При этом доля каждого считается как у тех же чёрных копателей. Процент от общей выработки, плюс что сам нашёл – то твоё. И кстати, интересно, что за чудесная штука регенерат, если один укол способен заменить недельный курс антибиотиков? Но штука явно безумно дорогая, не зря этот Подкова на предложение оплатить в счёт доли сразу заткнулся.
Какое-то время Вячеслав проболтался без дела, не зная, чем себя занять. Пару раз его грозно одёргивали, чтобы сильно не выглядывал в окно, заметят. Раза три над городом прострекотал вертолёт. На всякий случай в это время парня отгоняли к зрительному залу, но Вячеслав и сам не собирался выскакивать и подавать сигнал. Его всё равно доставят к военным, в этом он уже не сомневался – зато если вертолёт сядет не сразу, что Подкова, что добродушный на вид Вернер угрозу командира успеют исполнить с удовольствием и фантазией. Устав от безделья, Вячеслав рискнул обратиться к Вернеру.
– Извините, а можно вопрос?
– А не боишься меня?
– Нет. Я так понял, что вы что-то вроде частных археологов. В моё время такие были. Ваши дела меня не касаются, поэтому с вами можно нормально иметь дело.
– Ишь как умно говорит, а?
– Молчал бы, Подкова. Это ты у нас один только диплом, зато ни речи, ни мозгов, ни знаний. К лозе полезть!
– К чему полез? – машинально спросил Вячеслав и сразу себя мысленно попрекнул: хотел-то узнать совсем другое.
– Гнилая лоза. Свеги тут в Первую волну какой только дряни не накидали, – соизволил объяснить Вернер. – Без присмотра она ещё и мутировала. К таким, как ты, которые после статики, она не цепляется, это у неё в системе прошито. А вот всех свеженьких раньше должна была парализовать, а теперь – на этого дурня посмотри. Но и правда везучий баран. Другой или без руки бы остался, или зомби-спорами накрыло, после этого всё, что можно – пристрелить побыстрее из жалости. А этот ожогом и воспалением отделался. Так ты чего хотел спросить?
– Извините, Вернер, э…
– Франкович, – усмехнулся медик. – Странные вы люди, русские, без отчества – никак.
– Вернер Франкович, зачем я нужен военным? И вам? Причём очень нужен, если ваш командир сказал, что мной, если что, откупится.
– А ты что почувствовал, когда инсекты полезли?
– Да ничего такого…
Вячеслав осекся. Вспомнил, как трясло военного – а ведь мужик опытный и подготовленный. Но он же вообще ничего не ощутил, даже испугаться толком не успел.
– Сообразил? На тебя волна инсектов не действует.
– Извините. Мне… Мне надо подумать.
Вячеслав ушёл и забился в самый дальний угол зрительного зала-спальни. Опять, как в первую минуту после перемещения, захотелось плакать навзрыд. Что там сказал Исаак Данилович? «Там у тебя есть шанс прожить интересную и счастливую жизнь одним из защитников Земли от инопланетного вторжения, как в твоих любимых фильмах». Если шестнадцать лет назад в мёртвый город было не сунуться из-за кучи всяких ловушек, и таких вот спящих до сих пор находят, легенда его появления – не подкопаешься. Способность не бояться инсектов для бывших спящих, видимо, норма. Этот подарок от перехода тоже никого не удивит. Вот только способность эта среди остальных людей наверняка большая редкость, не зря все вокруг него так носятся. Отсюда вариант у него здесь единственный: в какую-нибудь военную академию и драться с инопланетянами до конца жизни. Причём не очень долгой жизни. А его кто-то спросил? Желает ли он становиться этим самым защитником Земли? До головной боли хотелось вернуться домой, но если верить джинну, он застрял в этом мире навсегда.
***
Ожидание затянулось на несколько дней. Не помереть с тоски Вячеславу помогли неожиданно найденные старые газеты. Для чего-то они были нужны, каждая уходящая группа брала с собой пачку, а то и две. Подкова разрешил их смотреть и читать, но с условием, чтобы каждая была потом положена обратно в ящик. Заодно – спасибо его склонности прихвастнуть – объяснил, что сейчас газеты почти не печатают, а если и выпускают, то на пластике. Им же для дела нужны именно бумажные, причём со старой типографской краской, которая содержит этилцеллюлозу или канифольно-малеиновую смолу. Повезло, что перед самым рейдом удалось купить сразу несколько ящиков почти за бесценок. Похвальба рыжего Вячеслава волновала мало, зато в содержимое газет он вцепился, пусть самый свежий номер был датирован две тысячи десятым годом, то есть десять лет назад.
Самая старая газета была две тысячи шестого года и по большому счёту не отличалась от привычных газет родного мира. Даже попалась какая-то околоаналитическая статья как бы эксперта, в которой тот убедительно доказывал, что сразу после окончания работы над Планетарным щитом все страны мира обязаны продолжить сотрудничество и заняться зачисткой городов, попавших под атаку свегов в Первую волну. Рисунок к статье был изначально плохого качества и расплылся со временем, но Вячеслав примерно сумел понять, что тогда удар инопланетяне нанесли по атлантическому побережью США, стёрли часть Японии, Китая и Кореи, а также зацепили кусок России до Вологды и часть Прибалтики, Белоруссии, Польши. В газетах за две тысячи седьмой было немало хвалебных статей про отражение Второй волны и успех Планетарного щита. Если сопоставить интервал в три года, получалось, что в две тысячи десятом было третье нападение, после которого всё пошло наперекосяк?