Ева. История про кирпич
Шрифт:
– Ирочка Колесова! – раздалось из трубки. И тут же следом: – Нет, нет, Богданчик, это я не тебе. Ты вон туда смотри: видишь, какой монстр симпатичный. Что, не нравится монстр? Фу, как невоспитанно! А вот если бы монстр вдруг оказался здесь – ты бы ему сразу понравился! Эй, куда ты? Прикиньте, Богдан на кухню удрал…
Я зажала себе рот, давясь от хохота, и мысленно посочувствовала братцу: придется ему научиться терпеть киношных чудовищ, потому что Поля не могла представить свою жизнь без ужастиков.
– Ты сказала «Ира Колесова»? – вернул нас к насущной проблеме Алекс. – Что
– О-о… – протянула Поля, и я, вспомнив невысокую девушку в очках, закивала в поддержку. – Нечто среднее между Гермионой Грейнджер и Красной Королевой из «Алисы» Тима Бертона. Любознательная, трудолюбивая и нервная, как будто ее в детстве покусала бешеная болонка. А еще она очень любит свою работу! Считает ее призванием, проводит в больнице все свободное время. Однозначно, псих!
– Но, Полечка, – осторожно кашлянула я. – Ты ведь сама на днях говорила, что Ира, в целом, неплохой человек.
– Так это я тогда не знала, что она некромант! – убежденно возразила готесса. Алекс посмотрел на недоверчиво щурящуюся меня, подумал и принял решение:
– Не важно! Мы все равно должны узнать ее поближе. У тебя ведь завтра есть занятие?
– У меня занятия шесть дней в неделю, – тут же скуксилась готесса. – И Ира никогда не прогуливает. Так что приезжайте в пять. Я вас познакомлю.
Алекс с красноречивым оскалом потер ладони, кажется, он всерьез воодушевился предстоящей охотой. Я же мысленно закатила глаза: мужчины! Вечно жаждут славы и самоутверждения. Обычно за счет собственной безопасности и психического здоровья окружающих. Правильно говорят, что самые трудные у мальчиков первые сорок лет детства. Потом, видимо, включается мозг. Или, что более вероятно, просто надоедает искать достойнейший из способов самоубийства. Хотя что-то мне подсказывает, что Алекс и в сто сорок будет гонять на пятой реактивной по серпантинам. Причем на пару с Полиной.
– Ну что? – радостно ухмыльнулась она, встречая нас на пороге больницы в шестом часу следующим вечером. – Готовы брать паразитку живой или мертвой?
Я споткнулась.
– В смысле «брать»? – вытаращилась на подругу.
Она сделала удивленное лицо:
– А ты как хотела, Ева? Сидеть на попе ровно, ничего не делать и ждать, пока некромант сама прекратит свою нехорошую деятельность? К тому же мама тебе что сказала? Найти и допросить! А допрашивать лучше всего в безлюдном месте, желательно в подвале, с учетом специфики жертвы – с кандалами и магическими щитами по периметру территории. Думаю, ваш особняк для этих целей отлично подойдет. А я взяла вот это!
И, сунув руку в сумку, она с победоносным видом достала наручники. Ярко-розовые, меховые, но вполне крепкие. А следом за ними: собственные туго свернутые белые носки. Алекс, до сих пор хранивший глубокомысленное молчание и невозмутимый вид, все же не удержался и приподнял бровь:
– А носки-то зачем?
– Свободу домашним эльфам? – неуверенно предположила я, по примеру демонстрантов подняв вверх кулак. Поля фыркнула:
– Свободу? Да никогда! Это – кляп.
Рукалицо! И почему я сразу не догадалась?
– Ты же понимаешь,
Поля кивнула и, покопавшись в сумке, достала тонкую книжку. Мы пригляделись: «Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV–XVII веках. Как распознать ведьму?» – красовалось на обложке.
– Здесь есть четкие инструкции, – заявила она. – Особенно мне нравится фокус с иголкой и поиском ведовского клейма… Да ладно тебе, Ева! – воскликнула, заметив, как у меня краска сходит с лица. – Не бледней, я же шучу! Это я сегодня в библиотеку заскочила, взяла занимательное чтиво на дом.
Мы с Алексом переглянулись, но спорить не стали. В конце концов, понятие о «занимательном чтиве» у каждого разное. Хотя как ведьму меня начинали слегка беспокоить интересы подруги.
– Идем, – сунув наручники, носки и книгу обратно в сумку, кивнула нам Поля. – Я проведу вас к Ире. Она сейчас в морге одна. Будет возможность поговорить.
Я сглотнула и покосилась на Шурика: как-то не хотелось общаться с потенциальным некромантом в морге. Но делать было нечего. К тому же Алекс, заметив мое погрустневшее лицо, приобнял за плечи, и это немного взбодрило. Так что в подвал к трупам я спустилась не то что в приподнятом, но в каком-то обреченно-спокойном настроении.
К счастью для меня, Ирочка стояла не над раскуроченной грудной клеткой какого-то бедняги, а над обыкновенным письменным столом. Игнорируя стул на колесиках, она склонилась над стопкой документов и с сосредоточенным видом поглощала бутерброд. Видимо, написанное захватило ее целиком, потому что мы, с подачи Полины от души хлопнувшие железной дверью, были начисто проигнорированы. И зря, потому что готесса такого отношения к себе обычно не прощала.
– А почему ты стоишь? – спросила она, подходя к столу.
Ира нехотя оторвала глаза от документов.
– Стою и все, – проворчала раздраженно. – Нельзя, что ли? Или ты уже решила, здесь скрывается какой-то тайный смысл? Вселенский заговор?
– Ну почему сразу заговор? – удивленно хмыкнула Поля. – Вот геморрой звучит вполне убедительно…
– Тьфу на тебя! – по слогам ответила Ира и уже хотела было снова уткнуться в бумажки, когда вперед вышел Алекс.
– Девушка, – позвал он, – можно задать вам пару вопросов?
Колесова повернула к нему лицо, одним пальчиком подтянула сползшие было к кончику носа очки, смерила любознательным взглядом и улыбнулась.
– Конечно, – сказала таким тоном, что мне прямо жуть как захотелось воспользоваться Полинкиным «чтивом», причем применить описанные там хитрости не только по отношению к этому очкастому недо-некроманту, но и к Шурику, обворожительно ей улыбавшемуся.
– Скажите, девушка, – тоном искусного обольстителя начал он. Патологоанатом стыдливо хлопнула ресничками и перебила:
– Можно просто Ирина. Или Ирочка: меня так все называют.
– А когда я попыталась к ней так обратиться, она мне чуть глаза не выцарапала, – шепотом пожаловалась мне на ухо готесса. Я кивнула, думая при этом, что если Колесова еще раз вот так перед Шуриком прогнется, – я сама ей в глаза вцеплюсь.