Ева. История про кирпич
Шрифт:
– Да, конечно! – тут же закивал Шурик, чем вверг меня в состояние легкой задумчивости. Чего это он так быстро согласился? Я, можно сказать, уже целую пьесу в голове прокрутила: как сначала буду отказываться и возражать, а потом сдамся под натиском его аргументов, а он… Эх!
– Ну, проехали, – ответила, не сумев скрыть нотки разочарования в голосе. Он кивнул и резко вскочил:
– Ох ты ж… – схватился вдруг за поясницу. – Ай-ай-ай!
– Тебе больно?! – ахнула, впервые слыша подобные громогласные стенания от своего на редкость терпеливого заклинателя.
– А похоже,
– Но, Алекс, ее магия совсем другого порядка, – пролепетала, не зная, с какой стороны подступиться к «пострадавшему». По мне скользнули уничижительным взглядом:
– Правда?! А как еще тогда можно объяснить мой внезапно прорезавшийся радикулит?!!
Опешив от такого напора, я развела руками и вдруг заметила очень знакомые искорки в глубине его глаз. Мягко улыбнулась:
– Может, тебе просто в школу ехать не хочется?
– Да как ты только могла такое подумать, маловерная женщина?! – патетично взвыл он, чем еще сильнее убедил меня в своих подозрениях. С другой стороны: раз он так старается в чем-то меня убедить, почему бы не пойти навстречу? Особенно если последняя пара у меня все равно ненавистный французский, а здесь, несмотря на пыль и полумрак, такая знакомая и заманчивая обстановка.
– Прости, пожалуйста, – изобразила раскаяние на лице. – Конечно, я тебе верю! Но раз тебе так плохо, я просто обязана доставить тебя в больницу. Или хотя бы к Полине!
Шурик, уже почти умостившийся на кровати (не забывая делать это максимально медленно и с постаныванием), посмотрел на меня с откровенной досадой на лице:
– Ева, мне больно! Я не смогу вести машину.
– Ничего страшного! – тут же помотала головой я. – У меня есть права, я сама тебя отвезу!
Александр выразительно уставился на меня исподлобья:
– У меня «мазда», Ева! Это немного не то же самое, что велосипед с моторчиком!
– Скутер, – аккуратно поправила я.
– Да без разницы! – отрезал он и тут же снова отразил физиономией всю скорбь безвинно пострадавшей няши. – Лучше я здесь полежу, – добавил, переворачиваясь на живот. – А ты бы, кстати, могла не стоять там столбом, а попытаться помочь.
Я удивленно (и чертовски глупо) хлопнула ресничками:
– Как?! Я же не врач… а от поездки в больницу ты сам отказался.
Шурик обернулся так резко, что последние сомнения о наличии у него радикулита рассыпались прахом, окинул меня внимательным взглядом и задумчиво протянул:
– Да… не похожа ты на медсестричку… – и вдруг очень непристойно ухмыльнулся. – Кажется, я знаю, что подарю тебе на ближайший праздник. А пока, несмотря на отсутствие костюма, ты просто обязана оказать своему любимому всю посильную медицинскую помощь.
– Конечно! – с готовностью кивнула я. – Этому нас учили. Я могу наложить шину, сделать укол и что-нибудь тебе забинтовать!
Алекс хмыкнул, будто заранее ожидая услышать что-то подобное.
– С бинтами я тебе потом хороший фокус покажу, – двусмысленно подмигнул, заставляя меня покраснеть. – А пока начнем с малого. Сделай мне массаж, пожалуйста. Вот тут, пониже спины, та-ак болит!
– Массаж? –
– Ну да, – кивнул он, укладываясь на живот и опуская голову на сложенные перед собой руки. – Или ты прежде никогда никому массаж не делала?
Я вздохнула: ну отчего же? Делала, конечно. Полине, маме… снова Полине. Только вот реакция всегда была… скажем так: не соответствующая ожиданиям.
– Ты уверен, что это хорошая идея? – уточнила, бочком подступая к кровати.
– Еще бы! – с видом «мои идеи всегда безупречны!».
Я пожала плечами:
– Ну тогда снимай рубашку.
– Мне нравится ход твоих мыслей, крошка! – оскалился Шурик и прямо через голову, не желая тратить время на пуговицы, стянул одежду. А потом, видимо, пытаясь в полной мере продемонстрировать готовность к сотрудничеству, еще и брюки приспустил. – Начинай.
– Угу, – заявила без энтузиазма и полезла на кровать. А там, не особо церемонясь, уселась Шурику на бедра и положила руки ему на плечи. Он что-то удовлетворенно промычал, наверное, считая такую позу крайне эротичной. Хотя иногда мне казалось, что его способен возбудить даже наш манекен в кабинете биологии, потому только мысленно закатила глаза и медленно, с легким нажимом, провела ладонями вдоль позвоночника.
Сразу признаюсь, что обычно мне не нравится прикасаться к чужому телу. Оно кажется волосатым, влажным и совершенно непривлекательным. Потому зайти летом в переполненный автобус в моем случае едва ли не подвиг.
Но с Алексом все по-другому.
Я улыбнулась и заскользила пальцами по широким, хорошо прорисованным мышцам, спускающимся вниз, к талии: его гладкая кожа все еще хранила на себе отпечаток летнего загара и едва ощутимо пахла… не одеколоном, нет! И не дорогими духами. Это был пряный, обволакивающий, немного горьковатый запах, который я при всем желании не смогла бы сравнить с чем-то еще. Алекс сам был этим запахом, и я млела, вдыхая его, купаясь в нем и чувствуя, как он остается на мне, такой соблазнительный, такой манящий. В какой-то миг, не удержавшись, я наклонилась вперед и коснулась губами основания его шеи. На одно мгновение, краткое проявление нежности, почти беззвучное, невесомое – и тут же выпрямилась, испугавшись собственной храбрости. Но он успел его ощутить: мышцы под моими пальцами напряглись, превратившись в тугие канаты, готовые, казалось, вот-вот совершить рывок, бросить тело вперед, атаковать, но спустя долю секунды вновь расслабились, позволяя мне и дальше порхать пальцами по торсу, плечам и – о боже, какое бесстыдство! – даже по самой границе нижнего белья.
В общем, ничего удивительного в том, что произошло дальше, я не видела.
– Тебе нравится? – тихонько спросила, когда время «сеанса» перевалило за тридцать минут. Заклинатель глубоко вздохнул, но не ответил ни слова, продолжая безучастно лежать, уткнувшись лицом в подушку. Я нахмурилась и добавила громче: – Потому что если не нравится, я могу поменять угол…
Никакой реакции.
– Или силу нажима…
Тишина.
– Или пациента! – уже догадываясь, чем закончится этот разговор, мрачно подытожила я.