Евангелие Люцифера

Эгеланн Том

К. К. крепко сжал ладони:

— Давай прежде всего вспомним, что есть поразительное сходство между шумерскими и вавилонскими мифами, с одной стороны, и возникающим иудаизмом — с другой. Мы видим воспроизведение вавилонских мифов в Моисеевых книгах. Возьмем «Эпос о Гильгамеше». Так называемая стандартная версия этого текста была найдена…

— …археологом Остином Генри Лэйардом [179] в 1849 году, — продолжил я. Археологам это хорошо известно. — В руинах библиотеки Ашшурбанипала в древнем городе Ниневии — неподалеку от современного города Мосул в Ираке — он наткнулся на тысячи глиняных табличек с древними мифами и эпосами о богах. В «Эпосе о Гильгамеше» мы можем прочитать о наводнении и об одной супружеской паре, которая пережила наводнение благодаря содействию богов, — поразительное сходство с библейским Всемирным потопом.

179

Лэйард Остин Генри(1817–1894) — знаменитый английский археолог, дипломат, писатель и искусствовед.

— Это не просто сходство. Герой эпоса встречает, как и в рассказе о саде Эдема, хитрую змею, которая ворует источник вечной жизни не только у царя Урука, но и у всего человечества. В эпосе мы читаем, как Энкиду — друга Гильгамеша — создают из глины, в точности как Адама. Оба являются точными копиями бога-создателя. В поисках вечной жизни Гильгамеш встречает человека по имени Утнапиштим, единственного человека, жившего вечно. От своего бога Утнапиштим получил совет построить ковчег и взять с собой членов своей семьи и еще по паре всех животных. Потом бог вызвал поток воды, в котором утонули все люди. Даже в истории об Иове, которого мучит Сатана, можно найти аккадские истоки в месопотамской поэме Ludlul bel nemeqi(«Восславлю владыку мудрости»). В этой поэме предшественник Иова подвергается в точности тем же испытаниям.

— И вавилонский миф о Сотворении мира «Энума элиш» имеет поразительное сходство с последующими религиями, — добавил я. — В «Энума элиш» и в Библии Вселенная и ее обитатели появляются в результате того, что Бог поочередно создает небо и землю, свет и тьму, воду, море и твердь, флору и фауну, и человека. И в обеих версиях Бог должен отдохнуть, завершив созидание. Но в этом нет ничего нового, К. К. Отзвуки шумерских и вавилонских мифов мы находим и в более поздних религиях.

— Интересно, что ты упомянул именно «Энума элиш». — К. К. достал из папки листок, который протянул мне через стол:

Когда ты спустишься с неба, чтобы принять решение, это будет местом твоего отдыха перед встречей.

Я назову его «Вавилон», «Дом Великих Богов». [180]

— Ветхозаветное понимание земли, неба и моря, — сказал К. К., — имеет много общих черт с «Энума элиш». Строго говоря, «Энума элиш» был не повествованием о создании мира, а литературным произведением, предназначенным поставить бога Мардука выше всех других месопотамских богов.

180

«Энума элиш», пятая глиняная табличка, клинопись, ст. 127–129. — Прим. авт.

— Явная параллель с книгами Моисеевыми, которые начали создавать на триста-четыреста лет позже. Но там, где «Энума элиш» выделяет Мардука как важнейшегоиз богов, книги Моисеевы делают еще один шаг вперед, называя Бога единственным истиннымбогом. Не важнейшим, а единственным! Всемогущим!

— Версия, обнаруженная Лэйардом, относится к 700 году до Рождества Христова, другие варианты эпоса на пятьсот-семьсот лет старше. Значит, эта мифология родилась в тот же период, что и иудейская мифология. Насколько случайны черты их сходства? Бог Адапа, который позже стал более известен как Оаннес, дал людям мудрость. Он научил людей создавать цивилизации. А Мардук? Он правил пятьюдесятью основными шумерскими богами, функции которых — например, управление городами — чрезвычайно напоминают о задачах христианских святых.

Я усиленно пытался понять, куда клонит К. К.

— Не хочешь же ты объяснить интерес проекта к Евангелию Люцифера и «Серебряному свитку» тем очевидным фактом, что мифы и религии мира имеют общее происхождение?

— Объяснение еще более простое, и связано оно с тем, ктописал «Серебряный свиток».

— И кто же?

— Он прибыл в Месопотамию более пяти тысяч лет назад. Прибыл вместе с группой соотечественников. Их было около двухсот. Они были не такие, как все. И их восприняли как богов.

— Нефилимы на гастролях? — пошутил я.

— Они были очень рослыми, что в последующем послужило основой для рассказов о нефилимах.

— Написавший «Серебряный свиток», — это его скелет мы нашли?

— Именно так.

— И кто же он?

— Его имя Оуэх, и он прибыл из космоса.

РИМ

май 1970 года

Очень высоко, в конце туннеля, сверкает свет, такой сильный, что я не могу смотреть на него.

— Ло-Ло, — шепчу я, а может быть, это я только думаю, а не шепчу, — что это за свет?

— Какой свет? — спрашивает Ло-Ло.

— Яркий свет.

— Дружок, ты лежишь в гробу в полной темноте с закрытыми глазами.

— Ты не видишь свет?

— Нет.

— И ангелов ты тоже не видишь?

XII

НЕВЕРОЯТНО!

АЛЬ-ХИЛЛА

1 сентября 2009 года

Когда тебя охватывает безумие, ты можешь найти спасение во многих вещах. Кто-то находит его в смехе. Кто-то совершает бегство в надежную гавань отрицания всего. А кто-то сует пальцы в уши и кричит как можно громче: ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА-ЛА! — чтобы в результате перекричать тех, кого не хочет слушать. Такими уж мы созданы. Во всяком случае, некоторые из нас. Я именно из этой породы людей. Я убегаю или прячусь от того, чего не хочу знать. Я внимательно смотрел на К. К., чтобы найти какой-то признак, что он пошутил. Но его лицо не менялось. Губы не дрожали от едва сдерживаемой улыбки. Глаза не щурились, предвещая взрыв веселья. Взгляд К. К. был совершенно спокоен. Он ждал, что его слова войдут в меня и взорвутся внутри моего сознания.

«Его имя Оуэх, и он прибыл из космоса».

Когда я был маленьким и стая кровожадных пираний, которая скрывалась под обманным названием «школьные друзья», издевалась надо мной в школьном дворе, обзывала меня бледнолицым и красноглазым и тыкала в меня презрительными взглядами и заточенными карандашами, яубегал от них к фру Ульриксен, доброй и приветливой учительнице домоводства, которая следила за порядком во время перемен. Под прикрытием внушительного поля притяжения и бюста фру Ульриксен я чувствовал себя защищенным от нападений стаи Pygocentrus piraya, которая впивалась в меня в надежде отхватить хотя бы кусочек. Много лет спустя, когда я, как обычно, в одиночестве поглощал свой ленч, я, листая газету, обнаружил статью о фру Ульриксен. Я помню, что застыл с куском хлеба в руке и полуоткрытым ртом. На протяжении пятнадцати лет над фру Ульриксен издевались ее коллеги-учителя. Теперь она обратилась в суд.