Евангелие от Крэга
Шрифт:
— А крэг? — Мона Сэниа вздохнула так, словно она действительно сожалела об отсутствии тех, кого чаще называли «пернатой нечистью».
— У нас же есть Кукушонок!
Юрг подпрыгнул в воде, как дельфин — глотнувший соленой влаги. Ю-ю отчаянно заверещал.
— Ты с ума сошел! Он же как член нашей семьи!
— Вот именно, поэтому на него можно положиться.
— Да, — нехотя согласилась принцесса, — на картине Оцмара были изображены и Кукушонок, и трехлетний Юшенька. Так что ничего с ними произойти
— У тебя наконец-то прорезывается королевская мудрость… Чего не скажешь о Пы. Из всей дружины… Ишь, гогочут в соседней бухте — должно быть, Харра можжевеловыми вениками потчуют, это я их научил… Так вот, должен констатировать, что уважаемый Пыметсу — самый лихой рубака, каких я только встречал на своем веку. Махать мечом он мастер, но шевельнуть мозгой… Одним словом, достойный наследник верховного судьи.
— Ну это единственное, в чем можно быть уверенным.
— Ты серьезно? — изумился командор.
— Конечно. Судья — это, в сущности, просто палач. Если король кого-то приговаривает к смерти, то осужденный получает меч и неограниченное время на поединок. Но дело в том, что верховный судья — это боец, не знающий поражения. Он непобедим.
— Ха! А нельзя ли пригласить его на какую-нибудь нейтральную территорию для небольшого показательного матча?
— Не шути, муж мой, любовь моя. С самых Темных Времен эта семья наследует должность, от которой, честно говоря, дурно пахнет. Но ни в одной летописи не отмечено, чтобы верховный судья проиграл хотя бы один бой.
— Знаешь, мне как-то расхотелось делать ставку на Пы.
— Да? А сколько предположительных созвездий мы насчитали? И помножь на количество звезд. Планеты, конечно, не у каждой… Ой, погоди-ка, погоди… Только сейчас мне пришло в голову, что ведь Иссабаст примчался на таком потрепанном корабле, что ясно и младенцу: тут козыри, указавшие ему созвездие, были ночные. А его предшественник, побывавший на сказочной планете Шоео, был облагодетельствован светлыми, дневными картами. Понимаешь? Из двух созвездий, пропавших из колоды, мы безошибочно выберем нужное.
— Остановочка за немногим — как объяснить нашему дюжему молодцу, какую роль он должен сыграть, и добиться, чтобы он запомнил…
— Дорогой, ты забываешь о Кукушонке — уж он-то вспомнит все карты до единой!
— Но если остальные крэги подслушают его мысли…
— А Кукушонок скажет им только то, что мы отпускаем Пы из дружины и дарим ему крэга — нам-то он не нужен. Что же касается мыслей, то он научился их прятать еще в подземелье. Нам придется их обмануть, и в успехе предприятия я ничуть не сомневаюсь.
— Бр-р-р, Сэнни, и подумать-то страшно, если — неудача.
— Я выросла в королевской семье, где обман — это профессия.
— Стоп! Но он невольно выдаст наше местонахождение…
— Каким образом? Что мы — на Лютых
— Дай-то бог. Ох, Сэнни, разонравилась мне эта авантюра?
— Если бы я не винила себя в гибели Светлячка, я и сама на это не решилась бы…
Два непрошенных облачка четко и одновременно накрыли обе ранние луны, и в наступившей темноте море засветилось. У подножия камня, на котором сидели Юрг и Сэнни, держа на коленях завернутых в белые ягнячьи шкурки малышей, толклись лиловатые фосфорические медузы, стремительными фонтанчиками холодных искр очерчивал свой путь припозднившийся дельфин, и ночная гагара, казалось, выуживала из ломких базальтовых вод не спящую рыбку, а крошечные слитки серебряного огня.
— Такого никогда не было, — прошептала принцесса, — мне кажется, это Алэл посылает нам знак, что оберегает нас…
XII. Сорочья свадьба
Пы вернулся на пятый день — мрачный, встрепанный.
— Папаня притомил, — коротко пояснил он. — Говорит: жиру я нагулял на принцессиных харчах.
Кукушонок, тоже какой-то невеселый, точно облинявший, молча снялся с его плеч и нырнул в ближайший кораблик. Пы тут же нахлобучил офит по самые уши. Юрг и Сэнни тревожно переглянулись и последовали за пернатым другом.
— Удача? — Сэнни не могла поверить в провал своей затеи.
— Полный крах, — прошептал он еле слышно. — Я никогда не задумывался над тем, как мы, крэги, общаемся друг с другом; так вот, мы слышим только те мысли, которые обращены к нам. Со мной же никто не хотел разговаривать. Мои бывшие собратья презирали меня еще сильнее, чем люди. До меня долетали только упреки в том, что я забыл свой долг — и по отношению к людям, и перед всеми крэгами…
— О, древние боги, и ты пять дней терпел эту травлю? — воскликнула принцесса, хотя вопрос был явно риторическим. — Но карты, вы с Пы просмотрели колоду?
— Да. Она оказалась белой. Вероятно, для того, чтобы увидеть изображения, потребуется настоящий крэг, а не такой изгой, как я.
Мона Сэниа осторожно сняла птицу со спинки кровати и прижала к себе, словно отогревая:
— Мы больше никогда не заставим тебя так страдать, слышишь, Кукушонок? Я клянусь тебе в этом честью своих трех имен, каждое из которых не запятнано. Но пойми и ты нас: мы думали, что крэги примут тебя так же, как семейство верховного судьи приняло Пыметсу, с состраданием к его раскаянию; мы надеялись, что твоим зрением он увидит магические карты, которые нам так нужны…