Евангелие от зверя
Шрифт:
— Нет.
Парень в коричневом костюме выкатил глаза.
— Что ты сказал?!
— Видимо, вы не поняли, какую структуру я представляю.
— Ты что, идиот?! Кого бы ты ни представлял, здесь у нас один хозяин! А твоя контора далеко, смекаешь? Или ты принимаешь предложение, или…
— Что?
— Мы тебя обломаем.
— Большой, а без гармошки, — осуждающе качнул головой Тарас. — Как же ты меня обламывать будешь, ежели у тебя головка бо-бо, денежки тю-тю и во рту бяка?
Вожак в коричневом изумленно вытаращился. Его напарники в замешательстве переглянулись.
Звук — нечто среднее между «о» и «у» — упругим шариком толкнул руку толстоносого, выбивая пистолет, отразился от стены комнаты и влип в ухо третьего парня, заставив его охнуть и схватиться за голову.
Тарас подхватил пистолет, навел на вожака в коричневом костюме, не успевшего вытащить свое оружие.
— Стой смирно! Пистолет заряжен. Я зол. Вы — налетчики. Получите сполна. Доходит?
— Ты, гад, отдай пушку! — опомнился толстоносый, бросаясь на Тараса.
Тот сделал шаг в сторону и с виду лениво нанес точный уракен — удар с полувращением кисти по носу кулаком. Здоровяк отлетел к стене и присел на корточки, держась за нос. Тарас наставил на него палец.
— Сиди тихо! Говори мало. — Он посмотрел на третьего гостя, в куртке и спортивных штанах. — Руки за голову К стене!
Парень молча повиновался.
Тарас повернулся к вожаку группы
— Говори кратко. Кто послал?
Парень сунул было руку за пазуху, и Тарасу пришлось в темпе бить его под невероятным для нападения углом. Удар назывался рикен — «выхватить меч из ножен вбок», и от него вожака унесло по спирали к окну. Он запутался в ковре на полу, грохнулся на кровать, едва не сломав ее, сел с ошеломленным видом, тараща глаза.
— Повторяю вопрос, — терпеливо сказал Тарас, закрывая дверь перед девицей, заглянувшей в номер на шум. — Кто послал?
Вожак помотал головой, глухо промычал:
— Он тебя отсюда не выпустит…
— Ну, это мы с ним будем решать. Кто?!
— Губер…
— Громче!
— Губергриц.
— Это что еще за птица?
— Начальник охраны…
— ЗАО «Наслаждение»?
Здоровяк поднял голову, криво усмехнулся — на его щеке лиловел отпечаток кулака Тараса.
— Думаешь, сильно крутой? Мы таких крутых в Мокше топили.
— Не сомневаюсь. Кстати, все, что здесь происходит, записывается, так что советую держать язык за зубами. А теперь уходите отсюда. Быстро!
Вожак с недоверием посмотрел на Горшина.
— Ты нас… отпускаешь?
— Мне надо отдохнуть перед завтрашним днем. А Губергрицу передай, что он меня очень сильно раздосадовал. Теперь я буду работать по полной программе.
— Ну, смотри… — с плохо скрытой угрозой проговорил вожак.
— Спасибо за совет. Конечно, я буду смотреть. Боевики команды неведомого Губергрица зашевелились, двинулись к выходу из номера, поглядывая на хозяина. Тарас привычно выщелкнул из пистолета обойму, вернул его владельцу.
— Никогда не вынимай эту штуковину всуе. К тому же я не уверен, что
— Понял, — хмуро буркнул толстоносый, держась за свой еще больше увеличившийся, вспухший и покрасневший нос.
— Болит? — сочувственно спросил Тарас. Парень злобно скривился, и Тарас добавил:
— Скажи спасибо, что я бил в треть силы, иначе бы сломал.
Дверь номера закрылась и тут же распахнулась вновь.
— Ну ты и козел! — заглянула в нее девица, сопровождавшая налетчиков; в глазах ее плавало восхищение. — Согласился бы на девочку, и всем было бы хорошо. А теперь будешь ходить, как по минному полю. Не передумаешь?
Глубоким гортанным голосом Тарас произнес короткое и энергичное слово «Вон!», и девицу словно сдуло ветром. Дверь захлопнулась.
Подождав немного, он выглянул в коридор, затем натянул брюки и вышел, остановился у двери в номер Нины в конце коридора, постучал.
— Кто там? — раздался сонный голос бухгалтерши Комитета.
— У тебя все в порядке? Гости не беспокоили? Нина, в халатике, открыла дверь, прищурилась от света в коридоре.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, но вполне может случиться. Никому не открывай, а если постучат — сразу звони мне.
— Снова эти… визитеры? — догадалась женщина.
— Ничего, все образуется. Хотя такое давление на меня оказывается впервые. Спокойной ночи.
Он кивнул Нине и отправился к себе в номер, хотя мог бы, наверное, и остаться. Нина жила без мужа, с дочерью, и мужчины ей противопоказаны не были. Однако Тарас был воспитан в традициях почитания женщин и легкого секса не искал.
Кое-как починив замок, он лег и уснул без особых переживаний, просто приказал себе спать.
Утро шестого апреля выдалось хмурым, но без дождя. И уже к одиннадцати часам облака стали расходиться, выглянуло солнышко, и природа ожила, омытая ночным ливнем, а на лицах прохожих впервые появились улыбки. Правда, экспертов из Москвы встретили на территории фабрики без них.
Встречающих было трое: высокий поджарый мужчина лет тридцати пяти с худым острым лицом и цепкими прозрачно-серыми глазами, одетый в кожаную куртку зеленоватого цвета и такие же штаны, и двое охранников в черном. Мужчина в коже и оказался тем самым Губергрицем, начальником охраны фабрики, который, по словам ночных визитеров, приказал им прощупать инспектора из Москвы. Звали его Юстасом Карловичем.
— Мне ведено сопровождать вас по территории, — сказал он с заметным прибалтийским акцентом.
— Без претензий, — пожал плечами Тарас. — Проводите даму в бухгалтерию, и начнем.
Они сопроводили Нину до административного корпуса. Один из охранников скрылся с ней в здании, Тарас остался наедине с Губергрицем и вторым охранником, массивным, как сейф, и таким же эмоциональным.
— С вами все в порядке? — индифферентно поинтересовался Губергриц, прищурясь.
Он знал о провале своих подчиненных и пытался прощупать Тараса на предмет его отношения к ночному визиту.