Евангелие от зверя
Шрифт:
День четырнадцатого апреля в Москве выдался ясный, но холодный, поэтому Тарас надел куртку. Елисей Юрьевич был в одной рубашке, но холода не замечал, думал о чем-то и душой находился, похоже, далеко отсюда.
— Как устроилась Антонина? — спросил он рассеянно.
— Я оставил ее у сотрудницы, — ответил Тарас. — Завтра займусь ее устройством вплотную. Может, отвезти ее к маме?
— Разве ты не можешь оставить ее у себя?
Тарас озадаченно заглянул в глаза Елисея Юрьевича, но не увидел даже тени усмешки.
— Вы думаете, это… удобно? Полковник выплыл из дальних далей
— При чем тут удобно или неудобно? Ты хочешь, чтобы она осталась у тебя?
— Хочу, — честно признался Тарас.
— Вот и предложи. Она девочка умная, хотя и ранимая, если согласится, значит, ты ей небезразличен. А что скажут соседи или сослуживцы, не важно. Главное — как ты сам оцениваешь ситуацию, что собираешься из нее извлечь: сиюминутное удовольствие или благодать любви.
— О сиюминутном удовольствии я не думал, — пробормотал Тарас.
— Тогда что тебя смущает? Ты влюблен в другую женщину?
— Нет, — покачал головой Тарас, повторил: — Нет. Встречался, но это совсем другое. И я еще не вполне понимаю, что нужно Тоне.
— Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не понимать. Не помню, кто это сказал. Тоне сейчас нужна поддержка, и твое плечо как раз то, что нужно. Если появится необходимость в деньгах, я дам.
— Спасибо, обойдусь.
На лоджию выглянул какой-то седой старик, похожий на Елисея Юрьевича, бросил на Тараса острый взгляд из-под кустистых бровей и скрылся.
— Кто это? — кивнул Горшин на закрывшуюся дверь.
— Мой брат Федор, — ответил Елисей Юрьевич. — Позже я вас познакомлю. Он волхв, живет в тайге, много чего знает.
— Волхв? — невольно улыбнулся Тарас. — Не знал, что они существуют реально.
— Он ведический жрец храма Перуна.
— Разве есть такие храмы?
— Ведическая вера на Руси жива. Она не ушла и не погибла, несмотря на давление христианства, и будет жить всегда. Это наша исконная вера, наша плоть и кровь. Православие — лишь слабая, искаженная ее тень. Чтобы ее уничтожить, надо истребить всех русичей под корень, а это не под силу никому на свете! Даже «тарантулам» иной веры! Даже Монарху Тьмы! Эту веру и знания древних сохранила каста ведических жрецов, таких, как мой брат, в условиях жесточайших гонений со стороны христианских миссионеров и великокняжеской власти. Когда-нибудь она воссияет на Руси вновь.
Помолчали.
Потом Тарас стесненно спросил:
— Волхвы… э-э, жрецы входят в Круг?
— Белый волхв, или владыко, является одним из Хранителей. Его имя — Матфей. Возможно, ты с ним встретишься, он интересовался тобой.
— Когда? — оторопел Тарас. — И зачем? Елисей Юрьевич очнулся, стал деловито-сосредоточенным.
— Не важно. Меня ждут, поэтому давай в темпе. Запомни адрес Федора. — Смирнов продиктовал адрес. — Теперь о тебе. Что произошло на кладбище в Грозном после того, как ты остался?
Тарас отвел взгляд, помолчал.
— Меня пытались убить снайперы.
— Понятно, я примерно так и подумал. Вот почему майор Самофалов допытывался у меня, где ты был в то время. Теперь рассказывай о деянии в горах.
Тарас снова помедлил, но сочинять версию «об отдыхе» не стал,
— Вас «заказали» не армейские командиры, а коллеги из конторы. Полковник Жмутенко только передаточное звено, «шестерка» на связи между боевиками и чинами из верхов армии и ФСБ. Я даже подозреваю, кто это мог сделать.
— Кто?
— Полковник Ельшин, замначальника Управления «Т». Кстати, телохранитель у него…
— Я знаю, Дима Щербань. Очень может быть, что ты прав. Но — никому ни слова! И ни в коем случае не начинай самостоятельную операцию по восстановлению справедливости! Хватит! Ты и так засветился в Чечне по полной программе, жди теперь «наката».
— Какого «наката»?
— На тебя начнется серьезная охота. Помни об этом, когда будешь осуществлять свои планы, рассчитывай каждый свой шаг. А теперь проваливай, я должен побыть со своими.
Тарас постоял немного, вдыхая холодный воздух, чувствуя странное беспокойство: учитель осуждал его с какой-то обреченностью, будто знал, что ожидает ученика впереди, и жалел его, как отец родного сына.
Черт возьми, может, я действительно делаю что-то не так? — думал Тарас, покидая квартиру учителя. — С другой стороны, если не восстанавливать паритет добра и зла, не отвечать ударом на удар, как добро может победить? И кому выгодно, чтобы мы не отвечали на удар по щеке, а подставляли другую? Неужели Богу? Не может быть! Он не должен превращать людей в стадо баранов. Это выгодно только дьяволу, Монарху Тьмы. Принципы недеяния и непротивления — его принципы! Живой человек должен быть свободен, а бандит должен сидеть в тюрьме, как говорил персонаж старого фильма «Берегись автомобиля». Неужели я не прав?..
Тарас вспомнил похороны прокурора и его жены, окаменевшее лицо Тони и вздохнул свободнее. Расплачиваться за свои злодеяния бандиты и убийцы должны были тотчас же, а не в следующей жизни, как этого требовал принцип переноса вины. Абсолютно дьявольский принцип, рассчитанный на уничтожение добрых, умных, честных и сильных людей И был этот принцип спущен в мир реальности Земли самим Монархом, еще при рождении человечества. Возможно, он был одним из Аморфов, подключившимся к эксперименту, олицетворяя собой темную сторону божественного творения…
Эту идею Тарас обдумывал долго, пока ехал домой, пил чай, укладывался спать, и в конце концов решил попросить Хранителей дать ему доступ ко второму уровню Хроник, чтобы найти ответ на свое предположение. Ему очень хотелось найти базу своему отношению к миру: добро обязано уметь защищаться…
Тоню он забрал у Нины уже после похорон.
Девушка слегка оттаяла и уже не выглядела серенькой мышкой, пугавшейся каждого взгляда и возгласа. Она искупалась, переоделась в однотонное лиловое платье, облегавшее фигурку, заплела на висках две косички и теперь походила на школьницу старших классов, готовящуюся к выпускным экзаменам. Платье на ней было далеко не модным, что понимал даже Тарас, поэтому первым делом он повез Тоню по магазинам, радуясь в душе, что может позволить себе думать о чем-то более приятном, нежели разборки с лакеями Монарха Тьмы.