Евангелие от зверя
Шрифт:
Доска поддалась (три сотых секунды)…
Пакет полиэтиленовый… интересно, как долго срабатывает взрыватель? Полсекунды? Меньше?..
Пакет в руке легкий, не больше килограмма, но если там пластит — рванет так, что рухнет весь дом! Куда его?..
Тарас огляделся, считая сгорающие угольки сотых долей секунды. Со времени первого рывка прошло чуть больше полутора секунд, подрывники должны были уже заподозрить неладное… Куда же девать теперь этот проклятый пакет?!
Только теперь он сообразил, что бросать мину подальше от дома нельзя, могут пострадать
Тарас прыгнул назад, к калитке, — одна десятая секунды. Много! Силы уходят, темп снижается! Еще полсекунды — и все, мина взорвется! Что дальше?..
Перед глазами возникла картина: палец подрывника, грязный, с заусенцами, вдавливает кнопку радиовзрывателя…
К дьяволу!
Еще рывок…
Что это? Канава… на дне вода… дренаж!
Тарас прыгнул в канаву и сунул пакет в дренажную трубу, пронизывающую бетонную перемычку въезда на территорию дома. Теперь ходу отсюда!..
Он метнулся назад, к машине, вскочил в кабину, вдавил педаль газа… хорошо, что не выключил двигатель, но как же медленно она разгоняется!..
Взрыв раздался, когда между воротами и машиной образовался просвет в два десятка метров. Перед воротами вырос невысокий фонтан дыма, обломков бетона и комьев земли. Взрывная волна ударила вдоль канавы в обе стороны, толкнула «Вольво» в корму, но не сильно. Взрывное устройство была рассчитано на поражение одного человека и, скорее всего, представляло собой тротиловую шашку весом в полкилограмма. Засунутая в узкую трубу, она смогла лишь взломать бетонное перекрытие въезда, не повредив даже ворот и калитки.
Тарас вернулся к дому, сдав назад, бросился к крыльцу, на котором появилась Тоня. Едва ли среди подрывников находился еще и снайпер, но лучше перебдеть, чем недобдеть, как говаривал Козьма Прутков, и, подхватив испуганно-недоумевающую девушку на руки, он внес ее в дом.
Представители правоохранительных органов уехали через два часа, задав необходимое количество вопросов свидетелям взрыва — Тарасу, Тоне, соседям и двум прохожим, оказавшимся неподалеку, а также изучив место взрыва со специалистами по взрывному делу. В конце концов следователь пришел к выводу, что случившееся — результат детской шалости, точнее — хулиганства. Подростки соорудили бомбу и взорвали ради эксперимента в дренажной трубе.
Тарас не возражал против такой постановки вопроса, согласившись с версией следователя. Она была самой удобной для всех, в том числе для него самого, так как позволяла ничего не объяснять и на все вопросы отвечать пожиманием плеч.
Не поняла, в чем дело, и Тоня, с бесхитростным видом сообщившая следователю, что спала и почти ничего не видела. О фургоне с мороженым она, по совету Тараса, ничего не сказала. Он был убежден, что чем меньше видишь, тем спокойнее спишь. Вдобавок он хотел заняться поисками «мороженщиков» самолично. Бомба готовилась для него, и неудавшееся покушение наверняка должно было подстегнуть организаторов сделать еще одну попытку.
После
Приятель Тараса, Николай Прапорщиков, преподающий первокурсникам основы изобразительного искусства, с любопытством просмотрел рисунки Тони и доверительно сообщил, что «с таким талантом шанс у девочки есть».
— Но экзамены придется сдавать на общих основаниях, — добавил он виновато. — Я поговорю кое с кем в приемной комиссии, все-таки гибель родителей — серьезная вещь, но это вряд ли освободит ее от…
— Без проблем, — перебил Николая Тарас. — Будем двигаться вперед прямо, но честно. Она сдаст экзамены, я уверен, просто надо, чтобы экзаменаторы отнеслись к ней нормально.
— Это я гарантирую.
— Отлично, больше ничего и не требуется. А выхода на Суриковский институт у тебя нет?
— Почему нет? Моя двоюродная сестра там работает, правда, в бухгалтерии, зато всех знает. Но я бы посоветовал поступать к нам, преподавательский состав у нас не хуже, а требования послабее.
— Нужна программа подготовки.
— Сделаем, — пообещал Николай, на которого явно подействовали работы Тони. — Я подготовлю экзаменационные материалы и позвоню.
Они посидели еще несколько минут в баре училища, потом Николай показал им здание, музей, аудитории, мастерские, и гости покинули учебное заведение, интерьеры и атмосфера которого весьма сильно подействовали на Тоню.
— Я согласна, — сказала она, когда Тарас вез ее по Москве к еще одному знакомому, работающему в турагентстве «Четыре сезона». — Мне там понравилось. Как ты думаешь, я поступлю?
— Без всяких сомнений, — уверенно сказал Тарас. — Русский язык и литературу мы до июня с тобой подтянем, а художественного конкурса ты бояться не должна.
Тоня примолкла, все еще находясь под впечатлением знакомства со своей мечтой, и Тарас постарался занять ее разговорами, чтобы не дать овладеть сомнениям и отвлечь от безрадостных воспоминаний о родителях и о взрыве у ворот дома. Поэтому Марата он решил в этот день в больнице не навещать.
Вскоре они подъехали к старому зданию на перекрестке Миусской улицы и Второго Тверского-Ямского переулка. Тоня очнулась, завертела головой.
— Куда мы направляемся?
— В туристическое агентство, — сказал Тарас, вылезая. — У меня возникла идея. Начальник дал мне отпуск, ты в настоящее время не обременена особыми заботами, так почему бы нам не махнуть в круиз?
— Ты серьезно? — засомневалась девушка.
— Более чем. Здесь работает мой старый друг, — он кивнул на блестящую медную доску с надписью «Туристическое агентство «Четыре сезона», — вместе когда-то служили в армии, он поможет нам выбрать маршрут. Куда бы ты хотела поехать? На Черное море или на Балтику?