Эверест. Смертельное восхождение
Шрифт:
Став руководителем экспедиции, я был заинтересован в надежных высококвалифицированных гидах, которые при случае могли стать высотными спасателями или оказать медицинскую помощь. Мне хотелось, чтобы на восхождении рядом со мной были люди, которым я доверял, которые понимали бы меня с полуслова, которые могли бы поддержать меня словом и советом. Короче, я искал единомышленников. Также я нуждался в людях, способных создать доброжелательную атмосферу в команде, что мне, с моим непростым характером, могло оказаться не под силу. Обязательными требованиями были богатый опыт восхождений, а также умение работать на высоте как с кислородом, так и без него. Словом, мне были нужны люди, на которых я мог бы целиком положиться даже в экстремальных условиях Эвереста. И я нашел их. Это были два замечательных русских высотника Владимир Башкиров и Евгений Виноградский. Владимир Башкиров из своих сорока пяти лет последние пятнадцать посвятил проведению альпинистских экспедиций в отдаленные районы. У него был огромный опыт прохождения технических маршрутов на Памире и Кавказе, шесть раз он поднимался на восьмитысячники (из них дважды – на Эверест). Для нашей экспедиции такой гид был просто находкой. Владимир отлично владел английским, и, в отличие от меня, был очень дипломатичен в обращении с окружающими. Я не сомневался, что у него не возникнет проблем при общении с участниками, и полагался на взвешенность его решений. К тому же, он был одним из наиболее известных в России высотных кинооператоров и фотографов. Ему предстояло снимать на видеопленку ход экспедиции. Пятидесятилетний врач Евгений Виноградский был семикратным чемпионом Советского Союза по альпинизму, у него был более чем двадцатипятилетний инструкторский стаж и огромный практический опыт в спортивной медицине. Мы оба участвовали в траверсе Канченджанги в 1989-м году, и я считал его своим другом. Его мягкий юмор и спокойствие не изменяли ему даже в самых сложных ситуациях, я сам был тому свидетелем. Я в шутку называл его старым орлом. Он покорил более двадцати семитысячников, восемь восьмитысячников, дважды поднимался на Эверест, причем один раз – в качестве гида.
Анг Черинг из «Азиатского треккинга» занимался вопросами снабжения нашей экспедиции. В его ведении находился и подбор шерпов. Нам повезло с альпинистским сирдаром: им оказался тридцатисемилетний Aпa Шерпа из Тхами, семикратный покоритель Эвереста. Экспедиционные шерпы должны были подчиняться Ангу Черингу и нашему индонезийскому персоналу. Им предстояло, как обычно, обустроить базовый лагерь, провесить перилами участки маршрута выше ледника Кхумбу, установить и обеспечить всем необходимым промежуточные высотные лагеря, а также доставить наверх вспомогательный кислород для участников заключительного штурма. Подобное распределение обязанностей давало нам возможность сконцентрироваться на подготовке участников.
6 декабря я вылетел из Джакарты в Америку. Там мне предстояла встреча с врачами, которые должны были оценить последствия моей недавней травмы… Дело в том, что в октябре я попал в автомобильную катастрофу [81] , в результате чего повредил лицо и глаз. Башкиров и Виноградский остались в горах для проведения тренировочных сборов, которые начались 15-го декабря в Ганешских Гималаях, у пика Палдор. Тридцать четыре человека, половина из которых не имела никакой альпинистской подготовки, предприняли попытку штурма пика Палдор (5 900 м), и семнадцать из них взошли на вершину. В течение трех недель они постепенно адаптировались к непростым условиям гималайской зимы..
81
В конце октября 1996-го года Букреев возвращался домой после покорения Шиша-Пангмы. В Ташкенте его предложила подвести команда казахских альпинистов, отправлявшаяся в Алма-Ату на своем автобусе. Ночью шофер заснул за рулем, и в бок автобуса врезался тяжелый грузовик. Удар пришелся на левую сторону автобуса: ту самую, где сидел Букреев. В результате аварии водитель остался без левой руки, а молодой альпинист, сидевший прямо перед Букреевым, погиб.
10-го января в Катманду я встретился с Ангом Черингом, Башкировым и Виноградским. Нашей целью было скоординировать дальнейшие планы и начать отбор команды для восхождения на Эверест. Башкиров и Виноградский излишнего оптимизма не испытывали, – по их мнению, никого, кроме тех семнадцати человек, которым удалось покорить пик Палмор, в окончательный состав брать не имело смысла. Тем самым отбор уже начался.
Нам было необходимо снаряжение. Много снаряжения. Ни у кого из участников ничего своего не было; закупки амуниции откладывать было нельзя. Монти Соронгану и военному атташе капитану Рочади было поручено отправиться в Солт-Лейк-Сити (штат Юта) для встречи с поставщиками снаряжения. В их задачу входило своевременно купить и доставить в Гималаи все необходимое. Нам очень помогли американские компании «Sierra Designs» и «Mountain Hardware». Им пришлось приложить немало усилий, чтобы, точно и в срок выполнить наш заказ. Симоне Моро, итальянский альпинист, помог нам с закупкой высотных ботинок «One Sport». Мне хотелось не только уберечь всех участников от гибели, но и вернуть их на родину целыми и невредимыми, со здоровыми ногами и руками, поэтому вопросы одежды и личного снаряжения имели огромное значение. В прошлом году я на своем опыте убедился, какие преимущества дает восходителям современная экипировка. На этот раз мы принимали во внимание все, что могло повысить безопасность нашей экспедиции. Закупленное снаряжение было доставлено в Катманду «Тайскими авиалиниями». В этой компании с недавних пор появилось специальное подразделение, которое занимается обслуживанием экспедиций и их грузов. Снаряжение должно было прибыть в Катманду 6-го марта, а 12-го марта нам предстояло отправиться в базовый лагерь.
В январе и феврале все тридцать четыре возможных участника экспедиции участвовали во вторых тренировочных сборах под пиком Айленд (6 189 м). До вершины дошли шестнадцать человек, причем все они были из числа покоривших Палдор. Все претенденты провели в горах двадцать дней. Температура тогда опускалась до минус сорока градусов, дул сильнейший ветер. В течение трех суток, проведенных в тяжелейших условиях на более чем шестикилометровой высоте, каждый должен был ежедневно совершать километровый подъем и спуск, затратив на это не более пяти часов. Лучшего способа подготовить команду к штурму Эвереста у нас не было. Глядя теперь на наш график восхождений – пик Палдор, пик Айленд, Эверест, – я не верю своим глазам. Да, такую программу акклиматизации я не порекомендовал бы никому.
Вернувшись в Катманду, Башкиров и Виноградский подготовили предназначенный для начальства список участников. В нем все шестнадцать восходителей на пики Палдор и Айленд были расположены по мере убывания основных показателей, – таких как общее здоровье, скорость передвижения в горах, способность адаптироваться к высоте, а также отношение к делу. Армейские участники хотя и не имели альпинистского опыта, были более целеустремленными и дисциплинированными, лучше действовали в критических ситуациях. После очередного отсева в группе осталось десять военных и шесть гражданских участников. Мы советовали индонезийцам идти на восхождение только с южной стороны, но они решили по-своему. Они наняли Ричарда Павловского для проведения параллельной экспедиции по северному маршруту [82] . В результате десять человек должны были отправиться в базовый лагерь с нами, а шестеро уходило с Павловским в Тибет. После подъема на пик Айленд участники в течение 26 дней должны были отдыхать и набираться сил. У подножия Кхумбу мы планировали появиться раньше других команд. Мне хотелось, чтобы мы первыми в сезоне прибыли в базовый лагерь и первыми предприняли штурм вершины. Я не имел ни малейшего желания в день восхождения делить маршрут с кем-то еще.
82
Эта попытка восхождения не состоялась из-за суровых погодных условий с северной стороны.
12 марта российский вертолет вырвал нас из густого смога, окутавшего Катманду, и доставил в Луклу. Десять индонезийских участников, трое русских консультантов и шестнадцать шерпов высадились на посадочной площадке на высоте 2 850 метров. Наш путь лежал в базовый лагерь, а потом – к высочайшей точке планеты. В честолюбии нам было не отказать! В Луклу я всегда возвращаюсь с легким сердцем. Я люблю горы, только здесь я ощущаю себя дома. Это чувство не объяснить словами. Чтобы его понять, нужно самому оказаться ранним утром на маленькой площадке среди огромных гор, врезающихся пиками в синеву небосвода. Пораженный величием гор, невольно ощущаешь себя крошечной песчинкой в этом хрустально чистом мире. В такие минуты я особенно остро ощущаю, что только здесь по-настоящему живу.
Через несколько дней мы планировали прибыть в базовый лагерь. В этом году там должны были расположиться семнадцать экспедиций. Мне стоило больших сил уберечь свою команду от участия в привычной уже борьбе за право прокладки маршрута через ледник Кхумбу. Обычно установкой лестниц и провешиванием перил занимаются шерпы из одной или двух экспедиций, получая за это небольшую плату от своих руководителей. (Колониализм умирает, но не сдается.) Все остальные экспедиции (чьи шерпы не участвовали в обработке маршрута) пользуются уже проложенным путем, покупая право пройти по нему у руководителей первой в сезоне экспедиции. На этот раз шерпы из Пангбоча пытались объединиться в «профсоюз», требуя повысить расценки. Однако конкуренция слишком велика, и за десять-двадцать тысяч долларов всегда можно найти человека со стороны. В итоге лакомый кусок достался Генри Тодду и Мак Дафу, которые спешно принялись за обработку маршрута.
Предвижу времена, когда команда шерпов станет заранее провешивать перилами путь до вершины. Все экспедиции будут подниматься по этому маршруту, выплачивая коренному населению материальную компенсацию. Сомнений нет, что когда-нибудь непальцы возьмут эту гору под столь же жесткий контроль, как американцы – Мак-Кинли. Хотя, конечно, при этом не обойдется без протестов и интриг со стороны тех, кто сейчас платит местным жителям мизерные деньги за тяжкий и опасный труд.
В базовый лагерь мы прибыли 19-го марта. Благодаря интенсивным предварительным тренировкам привыкать к этой высоте нам не потребовалось. Перед нами лежал ледник Кхумбу. Его преодоление – всегда важный этап психологической подготовки к восхождению. Отсюда начинается путешествие в неизвестность, ведь ледник совершенно непредсказуем. Пересекая его, альпинисты учатся справляться с собственным страхом, они привыкают концентрироваться на тех мельчайших деталях, которые обеспечивают их безопасность. Несколько часов приходится передвигаться под нависающими ледяными глыбами, перебираясь через глубокие трещины по связанным между собой шатким алюминиевым лестницам. Наконец, 22-го мая наша экспедиция добралась до первого лагеря, где была запланирована первая акклиматизационная ночевка. Участники чувствовали себя хорошо. Первоначальная робость прошла, и при повторном выходе на ледник все они шли спокойно и в хорошем темпе.
Привыкнув к леднику, мы стали совершать акклиматизационные выходы наверх, чередуя их с отдыхом. 26-го марта, после двухдневной передышки в базовом лагере, мы вновь поднялись на высоту 6 000 метров, к первому лагерю. Переночевав там, на следующий день мы дошли до второго лагеря на высоте 6 500 метров. Там мы провели две ночевки, днем совершив вылазку до высоты 6 800 метров. После такой активной акклиматизации 29-го марта мы вернулись в базовый лагерь. Ни у кого из участников на тот момент проблем со здоровьем не возникло. После трех дней отдыха 1-го апреля начался наш третий акклиматизационный выход наверх. За восемь часов мы достигли второго лагеря. Там мы провели две ночи. 4-го апреля мы дошли до высоты 7 000 метров и потом вернулись во второй лагерь. Отдохнув там еще день, 6-го апреля мы отправились к третьему лагерю, расположенному на высоте 7 300 метров. Перила к третьему лагерю протянули Апа и его шерпы. Они занимались этим, пока мы совершали один за другим свои акклиматизационные выходы. 7-го апреля в третьем высотном лагере был день отдыха. Именно там мы столкнулись с первыми организационными проблемами. Шерпы подчинялись не мне. При заключении договора круг их обязанностей был четко очерчен: провешивание перил, установка лагерей и снабжение их всем необходимым. Наша экспедиция первой появилась у подножия Эвереста, поэтому нашим шерпам пришлось самостоятельно справляться с огромной нагрузкой, которую, приди мы сюда позже, они бы разделили с шерпами из других экспедиций. Апа уже и не рад был, что связался со мной. Наши шерпы были не в состоянии выполнить все, что требовалось для дальнейшего продвижения экспедиции наверх. Конечно, я понимал, что требую от Апы очень многого, но дело осложнялось еще и недостатком навыков и малым опытом его шерпов, что замедляло весь ход экспедиции. Я твердо намеревался провести акклиматизационный выход с ночевкой на Южной седловине и последующим подъемом до 8 200 метров. Также я планировал установить пятый высотный лагерь на высоте 8 500 метров, чтобы подстраховаться на случай, если возникнут сложности при спуске или испортится погода. Из-за небольшого восстания, устроенного шерпами, от этих планов временно пришлось отказаться. Чтобы достичь компромисса, я помог Апе с обработкой маршрута, провесив перилами участок от третьего лагеря до Желтого пояса (7 500 м). 8 апреля мы вместе с восемью участниками поднялись до Желтого пояса, затем спустились в третий лагерь. На следующий день мы вернулись в базовый лагерь.