Евгения, или Тайны французского двора. Том 1
Шрифт:
— Эй, Кортино, скорей в портал! Королевы едут из Аранхуэса, карлисты разбиты, весь двор возвращается! Молодая королева и графиня Евгения счастливо вызволены из рук трех отважных предводителей! Слава Пречистой Деве! Самого яростного ведут сюда алебардщики. Он должен идти в подземелье, а через три дня на эшафот.
Старый Кортино быстро подошел к курьеру, который принес такое радостное известие; его только что серьезное и сердитое лицо быстро прояснилось и, когда Долорес встала, он сказал:
— Святой Антонио, известие меня поддержало! Карлисты разбиты, весь двор опять здесь, и виновный в оскорблении ее величества пойман —
Смотритель забегал взад и вперед в восторге и радости.
— Подождите, я только надену праздничный сюртук, ведь это радость… карлисты разбиты… изменник пойман!
Долорес, безучастно стоявшая рядом, тоже услышала известие, приведшее ее отца в такое радостное волнение, что он едва мог найти свои вещи, бывшие всегда у него на месте; она поправила свои темные, мягкие волосы, и из больших прекрасных глаз, с длинных ресниц закапали слезы. Казалось, известие это заключало в себе нечто печальное.
Ужасное предчувствие овладело дочерью смотрителя, когда она подошла к окну и через благоухающие розаны взглянула на двор замка. Отец, следуя за курьером, спешил в вышитом золотом мундире к порталу на свое место. Отчего же Долорес так внимательно смотрела, как бы ожидая нечто ужасное? Ведь она часто видела придворный въезд в замок. Что так сковало ее тело?
Между тем во двор въехали экипажи, сопровождаемые многочисленными алебардщиками, шлемы и латы которых ярко блестели на солнце. Королева благосклонно кланялась присутствующим. Вскоре прибыли кареты с придворными дамами и кавалерами, многие из последних были на лошадях; потом прислуга, обоз с багажом; казалось, что въезду не будет и конца. Наконец-то во двор замка въехал экипаж. Затем показались новые ряды солдат — это были алебардщики герцога Витторио. Долорес узнала их. Она приподнялась, чтобы увидеть, кого они ведут в цепях, слышалось ужасное бряцание. Это был предводитель карлистов, о котором уже рассказывал придворный курьер. Но кто? Войско приблизилось, была минута мучительного ожидания. И вдруг Долорес увидела пленника королевы, раздался пронзительный крик, и дочь смотрителя замка упала в обморок!
Среди блестящей стражи герцога Витторио гордой и твердой походкой, несмотря на цепи, обременявшие его, шел дон Олимпио Агуадо. Старый Мануил Кортино, увидя это, закрыл лицо руками.
Олимпио Агуадо был посажен в подземелье и как государственный преступник передан смотрителю Кортино.
VII. СТО ПРОТИВ ТРЕХ
Теперь мы должны еще раз возвратиться к той ночи, в которую три отважных офицера дона Карлоса насильно увезли с собой упавшую от страха и ужаса в обморок королеву и придворную даму Евгению Монтихо.
Это была такая романтическая, даже неслыханная проказа, что три карлиста, удаляясь во весь опор со своей ценной добычей из замка Аранхуэса, едва могли скрыть свою радость и удовлетворение. Они не надеялись даже при таком смелом расчете на скорую и полнейшую удачу в выполнении их рискованного плана. Они были теперь в прекрасном расположении духа, когда с маркизом Монтолоном впереди, словно с форейтором, как это подобает королеве, достигли равнины и по ней с быстротой ветра скакали взапуски.
Исчезновение королевы и Евгении не могло в замке долго оставаться незамеченным. Придворные и слуги, без сомнения, исходили с факелами весь парк, тщательно ища пропавших. Но от них и следов не осталось.
Маркиз не упускал из виду все направления, так как ему известно было, что Конх, генерал королевы, находится со значительным войском на дороге в Толедо, чтобы там соединиться с Нарваэсом и отбросить карлистов в ущелья Сьерры-де-Гвадарамо.
Молодая королева, которую крепко держал в своих руках итальянец Филиппе, при этом в совершенстве владеющий своей лошадью, находилась все еще в состоянии беспокойства. Евгения, которую на своем сильном скакуне с нежностью держал Олимпио, напротив, казалась совершенно беззащитной в руках ее похитителя, если только счастливый случай не освободит ее из плена, в который она так неожиданно попала.
Она и Изабелла, как сказал Олимпио, оказывается, приглашены к дону Карлосу, королю лесов. Какой бы ужасной участи подверглись они, если б действительно попали в руки дяди молодой королевы! Какие были бы последствия этого плена! Дон Карлос, имея в своих руках Изабеллу, мог бы продиктовать условия мира и занять испанский трон, полководцев королевы отправить в тюрьмы или в ссылки… и Нарваэса, которого она любила, тоже. Эта мысль так овладела Евгенией, что она, оценив опасность, пришла к решению во что бы то ни стало спасти себя и королеву из рук похитителей. Но как бы ей удалось это? Как беспомощны две слабые девушки в руках таких смелых предводителей карлистов! Только если б счастливый случай вывел на их дорогу королевский отряд, если б Нарваэс, возвращаясь в Толедо, увидел трех всадников и преследовать их, то это могло быть для пленниц спасением. Чтобы из Аранхуэса спешили им на помощь, ожидать было нечего, так как там не смогли бы догадаться, кем и куда они были увезены.
Действительно, положение, в котором находились Изабелла и Евгения, было отчаянное и ужасное! Все дальше удалялись они на быстрых лошадях карлистов от увеселительного дворца, все скорее исчезала всякая надежда на спасение, все боязливее осматривала Евгения равнину и с сильно бьющимся сердцем молилась Пресвятой Деве.
Олимпио с возрастающим удовольствием смотрел на прелестную добычу, которую он вез с собой, он должен был себе признаться, что фрейлина Монтихо в страхе казалась еще прелестнее, чем он находил ее раньше.
Ее озабоченно и печально смотрящие по сторонам глаза, ее густые белокурые волосы, ее восхитительный стан — все это молодой дворянин видел так близко, что не мог не удивляться красоте Евгении. Этому способствовало и романтическое мерцание, окружавшее пленницу как первую красавицу света.
Об опасностях не думали ни он, ни его товарищи, по крайней мере, они не боялись последствий, потому что на каждом шагу был риск, с которым они встречались и которому многократно вынуждены были подвергаться.
— Исчезло ваше опасение, графиня? — подскакав к Филиппо, спросил Олимпио Евгению. — Вы находитесь в руках дворян.
— Все мои опасения касаются ее величества, — прошептала фрейлина. — О, эта ночь ужасна!
— Предайтесь вашей участи, графиня, я ручаюсь, что вам не будет нанесено ни малейшего оскорбления.
— Я теряюсь от страха за ее величество, разве вы не видите, что она, как мертвая, покоится на руках всадника? И страшит далекий путь, который нам предстоит.
— Пожалуйста, подождите еще немного, потом вы сможете приказать, если пожелаете отдохнуть.