Эволюционер из трущоб. Том 2
Шрифт:
— Хренасе! Ты где так драться научился?! — восторженно выпалил Крест.
— Отец научил, — сказал я полуправду.
— Мощный у тебя батя! А нас научишь? — с блеском в глазах спросил Заводчанин.
— Да не плоблема. Научу, — улыбнулся я, чувствуя, что мой авторитет только что неимоверно вырос.
— Поймал на слове! — выпалил Гарик и пожал мне руку. — Теперь будем называть тебя Мишаня Боксёр. Хе-хе. Ну чё, пацаны? Рады, что мы его в банду приняли? — спросил Крест и осмотрел улыбающихся друзей.
И только Леший был не рад, он до сих пор валялся в траве и
— Машка твоя, я не собилаюсь к ней подкатывать. Без обид?
Леший смерил меня взглядом и улыбнулся, показав окровавленные зубы.
— Без обид, малой, — кряхтя, он ухватился за мою руку и встал на ноги. — Ох, и удар у тебя. Как будто кувалдой приложил.
— Я ж говорю! Погоняло Боксёр ему в самый раз будет! — восторженно выпалил Крест.
* * *
Окрестности Перми.
Владения рода Богдановых.
Александр Сергеевич Богданов стоял на броневике в селе Фролы и наблюдал, как механизированные колонны отступают с боем из Перми. Грузовики вывозили остатки мирных, а гвардейцы старались сдерживать наступающих разломных тварей. Мосты через реку Кама были взорваны, но это не помешало аномалии расширяться.
— Проклятые сумерки! Нихрена не видно! — выругался солдат, сидящий за пулемётом. Он всматривался в стремительно темнеющее небо в поисках крылатых тварей.
Богданов тяжело вздохнул и отдал приказ артиллерии сровнять центр города с землёй, чтобы остановить продвижение существ, заполонивших Пермь. Но это не помогло. Чудовища умирали сотнями в ярких всполохах взрывов. Но из мерцающих порталов появлялись всё новые и новые твари. Аномальные зоны множились, убивая гвардейцев.
По рации докладывали, что в южной части города образовалась гравитационная аномалия. Два грузовика с беженцами на полном ходу влетели в неё и были расплющены огромным давлением.
В западной части гвардейцы заняли позиции в Доме культуры. Толстые стены худо-бедно, но защищали от атак существ, и казалось, что всё идёт отлично. Так было ровно до тех пор, пока в доме не возникла термическая аномалия. Воздух мгновенно разогрелся до трёхсот градусов и сварил заживо всех, кто был в здании. И такой ужас происходил повсюду.
Богданов понимал, что надежды нет. Город придётся оставить. Он с горечью смотрел, как Пермь построенная его предками, умирает, как умирают её жители, и чувствовал, что вместе с ними умирает и частичка его собственной души.
Этого можно было бы избежать, если бы Архаров не отозвал свои войска. Или если бы Богданов вовремя заметил, что на противоположном берегу открылся фиолетовый разлом шестого уровня. Если бы он отправил туда бойцов и оперативно закрыл его… Если бы. Везде чёртово «если бы». А здесь и сейчас лишь смерть и разрушения. Александр Сергеевич потянулся к рации и отдал приказ:
— Как только гражданские покинут город, бросайте позиции и уходите на земли Архарова. У нас больше нет дома.
От этих слов внутри что-то оборвалось. Богданов закусил губу и поднял взгляд
— Атака с воздуха! — закричал кто-то совсем близко, и загрохотал пулемёт.
Богданов бросил беглый взгляд вверх и последнее, что успел заметить, так это огромные когти, которые на огромной скорости сжались на его черепе. Голова барона лопнула, как переспелый арбуз. Пермь умерла вместе со своим господином.
Глава 21
Засиделся я с новыми друзьями до поздней ночи. Гарик раздобыл бутылку вина и предложил выпить за знакомство. Все отказались. Тогда Крест пожал плечами и накатил единолично, обозвав нас малолетками. Буквально полчаса он был душой компании, травил байки, рассказывал анекдоты, а потом наступила интоксикация…
Под общий хохот Гарик, согнувшись в три погибели, побежал в ближайшие кусты опорожнять желудок. За два года жизни я второй раз забыл о проблемах. Первый раз был, когда мы с мамой ходили в цирк, а второй случился прямо сейчас. Леший сбегал домой и взял у отца гитару. Играл он паршиво, попадал мимо нот, но это никого не смущало. Мы жгли костёр, пели песни и было очень здорово.
А вот когда на небе появилась луна, я почувствовал, как мои уши горят. Проклятье. Чувствую, меня дома ждёт нагоняй. Попрощавшись с ребятами, я опрометью бросился на улицу Зелёную. В доме горел свет, а у калитки мелькал алый огонёк, двигаясь из стороны в сторону. Это котёнок специального назначения Гав… Прощайте, мои ушки. Я сильно к вам привязался, но готов понести наказание.
Подбежав к калитке, я остановился и потупил взгляд. Гав не всыпал мне по шее и даже не стал кричать. Просто затушил бычок и выбросил его в темноту. После он присел на корточки и, взяв меня за затылок, притянул к себе. Мы уткнулись лбами и я почувствовал терпкий табачный перегар из его рта.
— Я скажу это ровно один раз. Твоя мама себе места не находит. Боится, что ты помер или покалечился и где-то лежишь в овраге, ожидая смерти. Да, она впечатлительная, но это потому, что ты для неё ценнее всего на свете. Она хотела пойти тебя искать, но я не пустил. Чего тебя-дурака искать? Ты же теперь городской хищник. Избавился от шайки головорезов. Герой, мать твою, — с укором проговорил Гав и захотел сплюнуть, но сдержался. — Но не забывай, Михаил, есть люди намного сильнее тебя. В сотни, а может, и тысячи раз. Они раздавят тебя и ты даже пикнуть не успеешь. В следующий раз, когда надумаешь во что-то ввязаться, вспомни о том, что в случае чего, твоя мама останется одна. Навсегда.
Договорив, он отпустил меня, поднялся в полный рост и потянулся к ручке калитки.
— Одна она точно не останется. Я же вижу, как ты на неё смотлишь, — бросил я ему в след. Зачем я это сказал? Не знаю. Он был во всём прав, а мне просто нечего было ответить.
Гав обернулся, подошел и без замаха врезал мне подзатыльник. Не сильный, но такой, обидный.
— Дурак ты, Миша, — вздохнув, он положил руку мне на спину и толкнул в сторону дома. — Топай. Тебе ещё от мамы огребать.
И я пошел, если не на казнь, то на порядочную трёпку точно.