Эволюционер из трущоб. Том 3
Шрифт:
— А вы тут каждый вечер занимаетесь? — спросил я и посмотрел по сторонам.
Площадка с турниками была довольно большой. В длину около сорока метров и в ширину десять. На ней стояли брусья, турники, кольца, рукоходы, шведские стенки и странные квадратные конструкции, сваренные из труб. Об их назначении оставалось только догадываться.
— Ну, не сказать, что каждый день. Так, пару раз в неделю занимаемся. После восьми часов все залы, кроме стрельбища, открыты. Хочешь помахать мечом? Пожалуйста. Маши. Решил поколотить грушу? И тут запретов никаких. Правда, в час ночи
Ага. Очень важен режим этого, как его? Сна. Каждую ночь на протяжении пяти лет я развиваю каналы маны, которые чертовски неохотно развиваются. К примеру, на данный момент я смог заполнить доминанту «Контроль маны» аж на пятьдесят семь процентов! И это практически за три года бесконечных тренировок. Чтобы этого достичь, мне пришлось пожертвовать сном.
Годам к семи я получу четвёртый уровень контроля и смогу сказать, что оно того стоило, но пока… Пока мне кажется, что проще было бы сбежать отсюда и направиться в сторону аномалии. Бесконечные доминанты зверья к семи годам превратили бы меня в монстра, способного одолеть любого… а может, и нет.
Подойдя к турнику, я запрыгнул на него и повис, расставив руки на ширине плеч. Ноги слегка согнул в коленях и скрестил для устойчивости. На выдохе плавно подтянулся, коснулся подбородком перекладины и медленно опустился обратно. Мышцы отозвались приятным напряжением, и я продолжил подтягиваться, пока не достиг отказа.
После тридцатого повторения я не смог выполнять упражнение с правильной техникой и спрыгнул на землю. Да, я мог бы с рывками сделать ещё пару подтягиваний, но зачем? Нарушение техники выполнения упражнения даёт нагрузку совсем на другие мышцы, к тому же повышает вероятность травмы.
Правда травм я могу не бояться благодаря доминанте «крепких сухожилий», но всё равно, нет желания дрыгаться на турнике, как сосиска. Пока я подтягивался, Сергей рассказывал, что нас ждёт на грядущих соревнованиях:
— Турнир навылет. Для начала, полоса с препятствий. Нужно пробежать всей командой, показав лучшее время. Те, кто займут последние двадцать мест, вылетают из турнира. Это относится к каждому из этапов.
— Ого. Сразу двадцать команд отсеиваются? — удивился я.
— А ты как хотел? В прошлом турнире приняли участие сто восемьдесят пять команд, — тяжело дыша, сказал подошедший к нам Остап и вытер пот со лба.
— Да, отсев страшный. Поэтому и нужно набрать сильных участников, — добавил Сергей. — После полосы препятствий идёт сражение холодным оружием. На этом этапе и вовсе половина команд улетает к чёртовой маме. — Сергей улыбнулся и посмотрел на Остапа. — В прошлый раз мы были на волоске, да?
— Не начинай. Я бился, как мог, — отмахнулся Остап, и мне стало ясно, что из-за него они едва не проиграли.
— Хорошо. Не буду, — ухмыльнулся Сергей. — Следом идёт страйкболь. Да, да именно «страйк боль». Здесь вылететь проще всего. Так как никто не застрахован от шальной пули. На полигон разом заводят пять команд, и начинается бойня. В следующий тур проходит лишь одна команда, а четыре вылетают.
— Ага. Вроде и баллов неплохо набрали, но сокомандники на дно потащили, — посетовал Остап.
— Да ладно тебе. Все мы лажали на каком-то из этапов, — отмахнулся Сергей.
— Есть такое, — согласился Остап.
— А что в финале? — поинтересовался я и снова запрыгнул на турник.
— В финале — командные кулачные бои. Выдают доспехи, и можно использовать ману. Сражение идёт до тех пор, пока команда противника не рухнет на землю без сознания.
— Звучит неплохо, — пропыхтел я, касаясь перекладины подбородком.
— Ага. Замечательно звучит. Особенно если учитывать то, что для того, чтобы занять первое место придётся провести два или три таких боя. В прошлом году после соревнований лазарет был переполнен травмированными, — как бы между делом добавил Сергей и запрыгнул на соседний турник.
— Ничего. Прорвёмся, — улыбнулся я и спросил. — А у вас есть толковые кандидаты в команду на примете?
— Если бы они были, то подтягивались бы рядом с тобой, — ответил Сергей и сделал выход силой на обе руки.
— Остап, выходит, не с нами? — издевательским тоном спросил я.
— Это ещё почему? — надулся Остап.
— Потому что ты не подтягиваешься, — ответил я, вызвав улыбку на лице парня. — Ладно, не переживайте. Найдём кандидатов, тем более, что у меня уже есть один на примете.
Михайловск.
Дом судьи Скрипова.
Егор Елисеевич вернулся из столицы баронства в отвратном настроении. Тяжелые мысли мучили его всю дорогу. Он не мог спать, есть и даже думать о чём-то другом. Перед судьёй стояла дилемма. Предать барона, которому служил всю жизнь, или сделать вид, что Семёна, единственного сына, никогда не существовало — и продолжить трудиться на благо рода. Чужого рода.
Вчера, когда судья был в стельку пьян, всё было очевидно. Прикончить, растоптать, содрать кожу, сломать кости и вырвать хребет! А когда алкоголь отступил, пришли сомнения. Если что-то пойдёт не так, и жена Архарова проболтается мужу о совершенной глупости, её-то он может простить, а вот Скрипова — нет.
Судья понимал, что лучшая защита это нападение. Но в какую сторону нападать? Отправиться в Хабаровск с компроматом на Архарова, или же, напротив, явиться к барону и рассказать о разговоре с его женушкой?
А что если это была проверка? Барон подослал свою жену, чтобы убедиться в лояльности судьи? Да, такое, в теории, могло быть. Вот только вероятность подобного события ничтожно мала, так как сейчас у Архарова полно куда более серьёзных проблем, требующих немедленного решения. Войдя в дом, Скрипов наткнулся на улыбающуюся служанку.
— Егор Елисеевич, с возвращением, — радостно сказала она и потянулась, чтобы забрать пальто у хозяина, но тот отдёрнул плечо назад. Девушка тут же заметила скверное настроение судьи и спросила. — Вижу, поездка прошла не очень. Опять спина разболелась? Хотите, я позову Фрола, он всё поправит?